Бывший политический беженец от режима Кучмы рассказывает о том, чем эти выборы отличались от предыдущих, о покушении на Мельниченко, деградацию Верховной Рады и свой отказ от баллотирования.

Почти четыре года назад Александр Ельяшкевич получил политический приют в Соединенных Штатах. Сразу после парламентских выборов-2002 он выехал из Украины, опасаясь за свою жизнь. В 2000-м на него напали, Ельяшкевич получил тяжёлые травмы головы. Оппозиционер предъявил обвинение в организации нападения Леониду Кучме, а вскоре в подтверждение этой версии появились и пленки Мельниченко. На одной из записей голоса, похожие на голос Кучмы и главы СБУ Деркача, обсуждали то, как бы «добить» Ельяшкевича.

После трех с иной лет вынужденной эмации Александр Сергеевич вернулся вместе со своим напарником Николаем Мельниченко в Украину. Ныне Ельяшкевич работает секретарем в Общественной раде по вопросам обеспечения реализации избирательных прав граждан. Он имеет свой кабинет в секретариате Президента, хотя и работает там на общественных началах. Наш разговор мы начали именно с выборов.

Когда речь зашла о Мельниченко, голос Александра Сергеевича повысился, а речи - ускорилось. Он неохотно рассказывает об экс-майоре и последних событиях в «кассетном скандале». В частности, о новом витке «тейпту» - записи, на что Мельниченко сам сознается, что задолго до обнародования «пленок» о «писании» Кучмы знали лидер СПУ Мороз и тогдашний глава РНБО Марчук. Ельяшкевич призывает не отвлекаться на эти скандалы и говорит, что главное - это содержание записей, которые разоблачают экс-президента и его окружение.

«Некоторые комиссии ждали, что власть, желая получить нужные результаты, как и раньше, сама организует выборы»

- Александр Сергеевич, будучи народным депутатом, вы неоднократно возглавляли комиссии, которые присматривали за выборами. Следите за гонками и теперь, при президентстве Ющенко. Что вы скажете о выборах, насколько изменилась электая атмосфера за эти годы?

- Изменения в самом деле есть. Выборы были демократическими, люди могли свободно осуществить свое право. Уверенно можно говорить, что эти выборы существенно отличаются от той практики, которая была упроченной в Украине до недавнего времени. Не было централизованных фальсификаций, грубой пропаганды со стороны СМИ. Однако есть и недостатки. К сожалению, старые привычки так просто не проходят. Были проблемы с организацией выборов, с подсчетом голосов. Ответственность за эти недостатки должны нести те политические партии, которые были обязаны сформировать все избирательные комиссии. Они откладывали это дело до последнего дня, часто состав комиссий не разрешал профессионально провести выборы. К сожалению, партии в значительной мере отнеслись безответственно к тем вещам, что сами же заложили в законодательство.

Многие проблемы удалось бы снять, если бы выборы в Верховный и местные советы развели во времени. И вдобавок избирательные процедуры были весьма сильно детализированы законодательством. Это привело к большим очередям на участках в день голосования и к продолжительному подсчету голосов.

Часть проблем удалось решить за несколько дней до голосования. Скажем, наибольшая нагрузка за проведение выборов легла на ы комиссий. И было бы очень амо, если бы мы лишили их голоса. Они по обыкновению не входили в списки избирателей того участка, на котором работали. Перед выборами был принят закон, который разрешил им голосовать. Также удалось внести изменения в бюджет, чтобы увеличить ам комиссий оплату за работу. Ведь условия их работы были адскими.

- Вместе с тем Президент не подписал других изменений в закон - тех, которые разрешали избирателям, которые не найдут себя в списках, восстановиться через суды. Почему этот закон не был подписан?

- Глава государства оперативно подписал изменения в закон, буквально через сутки после того, как они поступили из Верховной Рады. Первый предусматривал изменения в бюджет. Второй закон, подписанный Президентом, помог доформировать составы комиссий. Ведь из-за безответственности партий выборы могли не состояться на сотнях участков!

Что касается закона, который связан со списками избирателей, то Президент наложил на него вето, так как для этого была серьезная аргументация. К сожалению, существовали опасения, что эти изменения будут использованы отдельными политическими силами для организаций «каруселей», когда одни и те же люди голосовали бы по несколько раз. И вдобавок закон принимался при форс-мажорных обстоятельствах. Механизм исправления ошибок был далеко не идеальным. Мы тщательно следили за тем, какое количество людей в день голосования приходило в суды, чтобы восстановиться в списках. По Украине их было одна-две тысячи. Я сомневаюсь, что обращений было бы больше, если бы Президент подписал эти изменения. Т.е. если бы мы установили такую процедуру, то она не повлияла бы на окончательные результаты выборов.

То, что Президент не подписал закон, - совсем не самая большая проблема. Надо было больше внимания уделять качественному формированию этих списков. Я считаю, что все проблемы будут сняты, если мы введем единый реестр избирателей. Это, кстати, вопрос к власти, которая отошла в 2004 году: в бюджете было заложены деньги для создания списков, но они пошли на другие цели. Ко мне часто обращаются с вопросом, что делать, если человек зарегистрирован в одном городе, а ает в другом, что делать, если нет возможности поехать за открепительным удостоверением? Кстати, я от этого тоже пострадал (улыбается. - Авт.). Я зарегистрирован в Херсоне, но у меня не было возможности поехать за открепительным. А государственный реестр избирателей разрешил бы спокойно приходить на участки по месту пребывания и без проблем голосовать.

- А как бы вы оценили выборы, исходя из чисто эмоциональных впечатлений?

- Если не принимать во внимание некоторые местные выборы, то вообще впечатления являются приятными. Однако старая система очень сильно боролась с новыми подходами, которые старается воплотить Президент Украины Виктор Ющенко. Скажу откровенно, атмосфера в секретариате Президента была демократической: никаких указаний относительно фальсификаций или применения админресурса отсюда не выходило. Наоборот, в секретариате старались противостоять этим явлениям.

Вопреки всему, я критически отношусь и к Центральной избирательной комиссии. Хотя для этого есть объективные причины. Раньше она была декоративным органом, а выборами занималась власть. Возможно, некоторые ы ЦИК, а еще больше - окружные и избирательные комиссии, думали, что и на этот раз будет происходить кое-что подобное. Этим людям было тяжело осознать, что именно на их плечах лежит ответственность за проведение выборов. К этому не все оказались готовыми. Ждали, что власть, как и раньше, стараясь получить нужный результат, сама всем займется.

- В определенной мере это можно считать и комплиментом - уже не было санкционированных свыше админресурса и фальсификаций.

- Относительно демократичности выборов, это, безусловно, комплимент. Но другое дело, что обычный избиратель строит заключения, исходя из того, как он проголосовал. А ему пришлось постоять в очереди, разбираться с предлинными бюллетенями. Поэтому избиратели могли сделать вывод, что власти выдалось не по силам организовать нормальные выборы.

«Родиной невозможно надышаться»

- Александр Сергеевич, в течение последних месяцев вы наблюдали за избирательной кампанией извне, видели, как ведут себя партии, кандидаты. Во время кампании не возникало ли у вас мысли, что было бы неплохо, если бы и вы были кандидатом, боролись бы за депутатский мандат? Не появлялся подобный ?

- У меня были приглашения и возможности для того, чтобы принять участие в этой кампании. Но из-за ряда факторов я решил не баллотироваться. Наибольшая причина снова-таки связана с законодательством. Для участия в кампании надо ать на территории Украины по меньшей мере пять лет перед выборами, а я находился за границей три с иной года. Конечно, я мог возобновить свои права через суд. Но я не пошел на это, так как считаю такую норму законодательства обидной. Я же не просто временно находился за границей, а был политическим беженцем.

- А какие политические силы предлагали вам присоединиться к их спискам?

- Это принципиально? (Улыбается. - Авт.). Было пять приглашений.

- Очевидно, от «партий Майдана»?

- Я не хотел бы об этом говорить. Предложения поступали не о, поэтому я не могу рассказывать о них общественности. Возьмите пример: условно говоря, мальчик предложил девушке выйти за него замуж. Она вежливо отвечает отказом. Это же будет некрасиво, если она потом всем будет рассказывать: «А я отказала такому, такому и такому».

- И все же, неужели у вас не возникает желания вернуться в политику?

- (Улыбается. - Авт.). Я не сказал бы, что я ушёл из политики. А если речь идет о Верховной Раде, то я люблю парламентскую работу. Продолжительное время работал там, поэтому понимаю ту «кухню». Но на протяжении последних лет Верховная Рада значительно ухудшила свои законодательные качества. Жаль, что те наработки, которые были, например, в парламенте второго созыва (когда принималась Конституция), потерялись. Тогда голос одного народного депутата не просто звучал: нардеп мог своим выступлением и аргументами переломать ход дискуссии и повлиять на принятие решения. А сейчас не то. Я смотрю на нынешний парламент и боюсь, что даже в будущем созыве его заседания будут техническими. Руководители фракции договорятся, решат судьбу закона, а депутаты будут приходить только для ритуала. Коллеги рассказывают, что в парламенте также сильно развита коррупция. Вопрос о цене закона приобрело вполне конкретную окраску. Власть должна выздороветь от этого страшного вируса Кучмы.

- С какими ощущениями вы возвращались в Украину в прошлом году? Произошла Помаранчевая революция, она много изменила в стране. Правда, эйфория от этих изменений на протяжении года кое-что прошла, и, как вы подчеркиваете, на отдельных звеньях государственного управления остался «вирус Кучмы». Как вы оценили такое состояние дел?

- Я очень хорошо знал, что происходит в Украине. У меня не было никаких иллюзий. Конечно, изменения состоялись, и их видно невооруженным глазом. Но они не весьма радикальные. Форма болезни есть весьма трудной для того, чтобы ее быстро вылечить. Людей тоже можно понять. Они вышли на Майдан и осуществили гражданский подвиг. Но при этом их ожидания были сильно завышенными и остались нереализованными. Не надо опускать руки, пора понять, что Майдан должен длиться каждый день. Общество должно контролировать власть. Так как, как говорят, даже у ангелов иногда прорастают рога.

- Я хотел бы задать легкий вопрос, хотя, возможно, на самом деле для вас он будет трудным: акклиматизировались ли вы в Украине, надышались ли Украиной? Ведь прошло три с иной года...

- (После раздумий. - Авт.). Родиной надышаться невозможно. Каждый новый день приносит положительные, а иногда и отрицательные ощущения. Но какими они бы не были, эти ощущения все равно являются родными. Поэтому меня удивляет, когда спрашивают: «Почему вы приехали в Украину?». Никто никогда не должен ставить таких вопросов людям, когда они возвращаются домой. Украина - это моя родина. И даже со всеми недостатками ее просто любят.

Должен состояться продолжительный процесс, пока Украина вылечится от неприятного наследства Кучмы. Людей очень легко приучить братья взятки. Для этого достаточно нескольких минут. Но отучить от этого чрезвычайно сложно. Чем страшен вирус Кучмы? Он как тик. Многие люди привыкли к нему, а отвыкание проходит болезненно, иногда с «ломками».

«Если Мельниченко передаст оригиналы записей прокуратуре, я перестану его уважать»

- Сменим тему, если мы уже заговорили о кучмизме. Когда вы с экс-майором Мельниченко приехали в Украину, то заявили, что одной из главнейших задач ставите перед собой «наказание банды Кучмы». Насколько эффективно, по вашему мнению, ведется эта борьба? И не просто с кучмизмом как общественным явлением, а с вполне конкретными людьми?

- Это очень сложный процесс. Они до последнего держатся за власть, так как такой статус дает им возможность избегать ответственности и сохранить незаконно нажитые капиталы. К счастью, в следующем парламенте многих представителей режима Кучмы уже не будет. Хотя это не означает, что у них не будет политического влияния.

- А что относительно Мельниченко? По последним сообщениям, он снова покинул Украину. Адвокат объяснил, что это связано с покушением на его жизнь.

- Николай Мельниченко выехал из Украины неделю назад. Он находится за границей, к нему применяют серьезные мероприятия безопасности. Я не все могу говорить, но достоверно знаю, что официально была подтверждена серьезная угроза его жизни. Речь идет об очень серьезных вещах.

- Какие силы, на ваш взгляд, заинтересованные в том, чтобы преследовать Мельниченко?

- Это фигуранты пленок, те люди, которые боятся, чтобы процесс по делу Гонгадзе проходил открыто, которые боятся других уголовных дел, к которым как доказательства могут быть приобщены записи Николая Мельниченко. При этом общественное внимание искусственно переводится на обсуждение каких угодно тем, лишь бы отвлечь от основного - что разговоры на записях являются достоверными. В системе прокуратуры и других правоохранительных органов есть много сил, которые обслуживают фигурантов записей Мельниченко. Полученные незаконным путем ресурсы разрешают этим силам покупать всех и вся.

- Относительно расследования резонансных дел, в частности убийства Гонгадзе, то со стороны той же прокуратуры были замечания, что Мельниченко не весьма тесно сотрудничает со следствием. Он отказывается передавать оригиналы записей, аппаратуру, рассказать, как проводились записи.

- Это абсолютно надуманная проблема! Существуют другие механизмы легитимизации записей как доказательств в уголовных делах. А относительно передачи оригиналов, то как можно доверять следователям, которые опекались этими делами при Кучме и продолжают заниматься ими теперь? У меня и Мельниченко нет к ним доверия.

Как может быть иначе?! Ведь до этого времени не упразднен незаконный и сфальсифицированный приговор относительно человека, который якобы напал на меня 9 февраля 2000 года. По моему настоянию этого человека отыскали, и он заявил, что не совершал преступления, назвал конкретные фамилии правоохранителей, которые заставили его оболгать себя. Но происходят странные вещи: я подал апелляцию в суд, а суд не может ее рассмотреть, так как уголовное дело изъяла прокуратура. И здесь начинаются ища. Вместо отменить незаконный вердикт и начать расследование преступления, как того требует Совет Европы, прокуратура выполняет другие задачи.

Ясная вещь, при таких условиях к правоохранительным органам доверия не будет. Есть серьезные опасения, что доказательства, собранные Мельниченко, могут быть повреждены, уничтожены или сфальсифицированы. Вместе с тем можно применить специальную процедуру международной экспертизы.

- Но подобную экспертизу Генпрокуратура проводила еще во времена Генпрокурора Геннадия Васильева...

- Для того чтобы провести экспертизу, нужно придержаться ряда нюансов. Надо получить записывающие средства, оригиналы записей, человек должен объяснить, каким образом он осуществлял фиксацию на носителе. А уже тогда нужно проводить экспертизу. Заказанная Васильевым экспертиза не анализировала оригиналов. Вместе с тем профессиональные исследования уже проводились в Соединенных Штатах. Что мешает привлечь их к уголовным делам?

- Выходит глухой угол. Мельниченко не передает прокуратуре оригиналов, так как не имеет к Резницкой доверия. А там говорят, что без этого не смогут продолжить расследования уголовных дел.

- Никакого тупика нет. Тупик есть разве что у тех представителей Генпрокуратуры, которые филанно работают для того, чтобы увести бывших чиновников от ответственности.

Меня удивляет сама постановка вопроса относительно Мельниченко! Есть реальные доказательства, они подтверждены экспертизами, но здесь же начинаются какие-то дискуссии, внимание переносится на какие-то побочные моменты. Можно говорить что угодно. Раньше говорили, что Мельниченко отказался от встречи со следователями. Потом оказалось, что это сам Пискун, приехав в США, не захотел с ним встретиться. Когда Мельниченко прибыл в Украину, он ходил в Генпрокуратуру. Разве это его вина, что однажды состоялось внешнее вмешательство в здоровье Мельниченко, которое едва не закончилось трагически?!

- Да, известно, что в начале года ему неожиданно стало плохо, и он выехал из Украины. Что тогда произошло?

- Мельниченко прошел курс медицинского лечения. Все материалы есть в соответствующих американских структурах.

- Это было отравление?

- Это был способ внешнего влияния на Николая Мельниченко. Каким образом это происходило - это уже другой вопрос. Когда Мельниченко будет считать нужным, он сделает достоянием гласности эту информацию.

Но вся проблема в другом. Сейчас много делается для того, чтобы дискредитировать Николая Мельниченко. И даже не его, а те ценные записи. Меня не интересуют эти болтовни. Важнейшее - это его записи. Ничто не мешает их расследовать.

- Прокуратура говорит, что для этого нужны оригиналы.

- И не передаст он их прокуратуре! Если Николай Мельниченко это сделает, я перестану его уважать. Тогда можно будет сказать, что преступники через правоохранителей получили доказательства, чтобы уничтожить их или повредить. Неужели нам мало вмешательства Березовского в эти дела со всеми его заявлениями, неужели нам мало фальсификаций записей?!

- Какие записи вы имеете ввиду? Те, что недавно были опубликованы «Украинской правдой»?

- При чем здесь это? Я имею ввиду пленки, связанные с уголовными делами. Записи разговоров самого Мельниченко или еще кого-то меня не интересуют. Для меня самое важное, что плёнки Николая - это доказательства по уголовным делам. А то, что записи Мельниченко всячески стараются дискредитировать, - это уже другой вопрос. Создаются проблемы для того, чтобы Мельниченко не приезжал в Украину. За границей было четыре официальных предупреждения о покушении на его жизнь. В прошлом году его дважды арестовывали за пределами Украины из-за абсолютно выдуманных требований Генпрокуратуры.

- Давайте все-таки вернёмся к записям, обнародованным «Украинской правдой». На них голос, который якобы принадлежит Мельниченко, рассказывает, что Марчук и Мороз знали о записывании кабинета Кучмы задолго до того, как пленки были обнародованы в октябре 2000 года. Как вы прокомментируете ту публикацию?

- Я познакомился с Николаем Мельниченко уже в Соединенных Штатах, поэтому не знаю полной истории его взаимоотношений с политиками.

Но не это главное. Это не имеет никакого отношения к расследованию резонансных дел. Это только сознательно отвлекает внимание от сути записей Мельниченко. Сколько мы будем делать вид, будто они не являются доказательствами многочисленных преступлений? Имеем записи, на них зафиксированы голоса реальных людей, которые сказочно обогащались за счет украинского народа, решали судьбы журналиста, государственных деятелей... Если не было бы записей Мельниченко, то убийство Гонгадзе давно было бы списано на каких-то манов, а современная Украина была бы похожей на Беларусь.

Украина молодая