С "черным пиаром" у нас уже давно происходит серьезная терминологическая ица. Такая же, к примеру, как с "теневой экономикой", где под одно определение подпадают и откровенные бандиты, торгующие тиками, оружием и людьми, и относительно законопослушные предприниматели, чей совершенно легальный бизнес прячется в "тени" от уплаты непомерных налогов.

Схожая ситуация и с пиаром, где словом "черный" клеймят любую пропагандистскую деятельность не "за", а "против". То есть, деятельность, направленную на дискредитацию конкурирующих идей, партий и конкретных деятелей, а также коммерческих, политических и общественных организаций. При этом не учитываются ни характер, ни формы "пиара", и, что важней, не учитываются принципиально важные вопросы: истинна или ложна антипропагандистская информация? Корректна или притянута за уши интерпретация этой информации?

Установившиеся в общественном сознании стереотипы уже привели к тому, что любая негативная информация воспринимается предельно избирательно. Ей или верят (если она отвечает представлениям соответствующей группы граждан), или не верят (если она ей противоречит). Анализом, сопоставлением, поиском непротиворечивых версий интересуются все меньше людей. Неудивительно, что в этих условиях политики могут себе позволить брезгливо отмахиваться от любой компрометирующей их информации ("ну вы же понимаете: это "черный пиар" и вообще — клевета!"). Если что удивляет, так только разочарование этих же деятелей, когда столь же равнодушно и брезгливо от компромата на себя отмахиваются оппоненты. Такое положение стало закономерным следствием тотального злоупотребления самыми грубыми приемами компромата, на протяжении нескольких лет испытывавшихся на наших гражданах, как на подопытных кроликах.

Все дело в том, что все основные методы "компромата" известны свыше двух тысяч лет. "Обличение", "легитимизация", "делегитимизация", "пародия", "провокация" и прочие приемы применялись уже в городах-республиках Эллады, а в Древнем Риме были созданы канонические образцы, применяемые до сих пор. И уже тогда было ясно, что пиар (неважн — белый, черный или серо-буро-малиновый) предназначен, в первую очередь, для воздействия на общественное мнение. Но в нашей стране общественное мнение отнюдь не являлось определяющим политическим фактором. То есть, не то чтобы оно вовсе никого не интересовало, однако интерес был чисто академический. Те же опросы общественного мнения в практическом плане волновали власть, главным образом, на предмет того, как и в каком объеме придется задействовать пресловутый "админресурс", дабы должным образом подкорректировать голосование граждан на выборах. Впрочем, и опросы в подавляющем большинстве оказывались одним из манипулятивных механизмов. Причем, известный в мировой практике эффект — воздействие публикуемых данных на избирателей (т.н. эффект "самосбывающихся прогнозов") — интересовал заказчиков чуть ли не в самую последнюю очередь. Главным было — обеспечение "алиби". Проще говоря, если полдюжины известных своей легендарной честностью социологических структур заявляли, что буквально за неделю до голосования показатели "ЗаЕды" подскочили с 4% до 12%, то соответствующий результат на выборах выглядел (по крайней мере, должен был бы выглядеть) не столь нагло сфальсифицированным.

Именно в этом ключе развивалась в последние годы отечественная "политтехнология". В том числе и "черная". То есть, конечно, крови отдельно взятым политикам, преимущественно оппозиционным, было попорчено немало, однако дополнительный бонус — удовольствие от того, что несимпатичные тебе граждане хватаются за сердце и глотают валидол, — оказывался, в конечном счете, именно "дополнительным". Простейший пример. Скажем, в 1999 году "покушение" на Наталью Витренко ("виновником злодейства" объявили Александра Мороза) дало повод глубокомысленно рассуждать о падении рейтинга Мороза и соответствующем росте показателей Витренко. Воплощением этих рассуждений, как свидетельствует фонотека Мельниченко, занимались уже не домашние политтехнологи, а вполне конкретные фальсификаторы.

Подобные "схемы" работали без сбоев на протяжении многих лет. Подготовлены они были и к президентским выборам 2004 года. Скажем, пресловутая демонстрация УНА "в поддержку" Виктора Ющенко в разгар избирательной кампании не привела и не могла привести к снижению рейтинга Ющенко, поскольку о связях УНА с его злейшими оппонентами знали все, кто вообще хоть сколько-нибудь интересовался в Украине политикой. Однако, по замыслу организаторов, подобная акция, наряду с многочисленными подобными "спецоперациями", должна была стать основанием для того, чтобы ОБЪЯВИТЬ, что рейтинг Ющенко внезапно и резко упал, что, в свою очередь, стало бы алиби для тысяч фальсификаторов, уже заряженных на местах под задачу "корректировки" всенародного волеизъявления. Однако минувшей осенью все пошло не по "правилам". Килотонны компромата разорвались вдалеке от объявленных целей. Те, кто не хотели верить "черному пиару", ему и не поверили.

Можно ли говорить о том, что общественное мнение становится в Украине реальным фактором воздействия на политические процессы? Отчасти — да. Однако развернутая в стане победителей яростная борьба с высокой долей вероятности снизит его значение. Стороны применяют преимущественно все те же, многократно апробированные и доказавшие свою неэффективность приемы на уровне "свій до свого по своє". Конечно, неколебимые сторонники консолидируются в осознании своей правоты и своего единства, однако подавляющее большинство граждан скорей окончательно утратит интерес к политике, как таковой.

Такое положение делает антипиар (равно, кстати, как и пиар позитивный) все более бессмысленным. "Пиар" становится "удовольствием для одного" — для клиента, которому приятно читать (смотреть, слушать), что он лапочка и душка, и самый крупный государственный деятель нашей эпохи. В этом отношении "черные технологии" более демократичны, поскольку "удовольствие" получают, как минимум, двое. Кроме заказчика, которому, опять таки, приятно читать (смотреть, слушать), что его оппонент — исчадие Ада и эманация Мирового Зла, в процесс включается и сам оппонент, которому все это о самом себе читать, может, и не слишком приятно. Но зато его может греть мысль, что на страницы газет и экраны телевизоров он попадает совершенно бесплатно.