Ну, как еще в двух словах описать ощущения настоящего журналиста, побывавшего на пресс-конференции «пленочного рыцаря» Николая Мельниченко и его соратника Александра Ельяшкевича? Пишущая братия надеялась, что на пресс-конференции наши «бонды» скажут хоть что-то новое, - если не прямые факты, указывающие, кто убил Георгия Гонгадзе, то хотя бы нечто, достойное называться «информационным поводом».

Однако пришлось услышать лишь давно известные обвинения и старые сплетни.

Подозрения, что «король - голый», у многих появились с первого же дня по прибытию Мельниченко и Ельяшкевича из Москвы в Украину. Ибо с первых же слов вместо фактов эти господа начали повторять заезженные угрозы в адрес президента Леонида Кучмы и его команды. Мол, Кучма со товарищи преступники, и мы их всех засадим в тюрьму.

Естественно, что такая постановка вопроса сразу наводит на мысль о предвыборном характере вояжа бывшего сотрудника Госохораны и бывшего депутата. Это впечатление усилили несколько коротких интервью Николая Мельниченко центральным телеканалам, где главное новость, которую сообщил майор Госохраны – что он раздумывал, не убить ли Кучму собственноручно. В связи с чем бывший руководитель личной охраны Кучмы Сер Кислов в эфире одного из телеканалов абсолютно резонно посоветовал Мельниченко обратиться к врачу определенного профиля.

Итак, что же достали Николай Мельниченко и Александр Ельяшкевич из своего «черного чемоданчика?»

Мельниченко заявил, якобы у него есть неоспоримые доказательства, что именно он, а не кто другой, вел запись в кабинете Президента Украины Леонида Кучмы. Уделить особое внимание этому вопросу Николая Мельниченко, скорее всего, подвигнул уже упомянутый начальник президентской охраны Сер Кислов. В интервью журналистам DailyUA, Кислов буквально в пух и прах разнес версию о том, что записи в кабинете главы государства Мельниченко делал самостоятельно. «Неоспоримые доказательства» оказались вполне в стиле майора Мельниченко. Он включил запись с непонятными звуками, которые, по словам майора, являются «скрипом пружин президентского дивана». Николай Мельниченко, оказывается, носил диктофон "под сердцем" и "собственноручно ставил его под диван и забирал его оттуда". Да уж, весьма оригинальные доказательства. Юморист Задорнов отдыхает. Мельниченко при этом опроверг заявление Кислова, что он не мог сам заходить в президентский кабинет. Ельяшкевич же сказал обратное. По его словам, "действительно, Мельниченко заходил не один, а с коллегами". И на этих записях, - утверждает Ельяшкевич, можно услышать, «как Мельниченко тихо разговаривает с коллегами».

Да хоть бы с версией определитесь, господа хорошие – сам заходил, или с коллегами?

Если с коллегами, как же он умудрялся на глазах столько раз ставить и вынимать диктофон из-под дивана? Незрячие коллеги были, что ли? Или «под градусом»? А может быть, эти люди были вашими, майор, подельниками? Тогда ставить диктофон вы могли действительно без проблем. Но в таком случае красивая версия про офицера с чувством долга рассыпается, как карточный домик.

Новых вопросов заявления Мельниченко и Ельяшкевича породили, увы, немало. Однако наши «герои» не спешили развенчивать журналистские сомнения, предпочитая старый советский метод - за неудобные вопросы вешать ярлыки. Ельяшкевич (который вообще взял на себя роль своеобразного старшего брата, реагируя на все острые реплики и замечания в адрес Мельниченко), обвинил пишущую братию в служении режиму Кучмы.

Спасибо, хоть врагами народа не назвал. Сам же Мельниченко говорил довольно мало.

Казалось, что его главная задача – не отвечать на вопросы, а «отмазываться» от них.
Интересное признание из уст «правдоискателя» Мельниченко: на пленках с голосом Кучмы «не было четкого указания убить». А было лишь – «вывезти в Чечню разобраться».

Именно этим майор объясняет тот факт, почему он не предупредил Георгия об опасности.

Вот так вот – приехали. Пять лет «мочалим» Кучму обвинениями в убийстве, а тут, оказывается, он и не говорил ничего такого, что можно было бы воспринять за команду убивать. Вынуждены заметить – согласно Конституции, презумпция невиновности на экс-президента распространяется так же, как и на всех остальных граждан Украины.

Наконец, попытка вытянуть на свет старую сплетню о том, что у главы президентской администрации времен убийства Гонгадзе Владимира Литвина были «личные мотивы на бытовом уровне» устранять журналиста выглядит просто непристойно. Что именно за мотивы, сам Мельниченко сказать, по-видимому, постеснялся. Но зато Ельяшкевич уточнил, что это были "отношения с женщиной". Вот это действительно интересно. Хочется спросить: а при чем здесь тогда Кучма? И если причина - в женщине, то при чем тут свобода слова?

Вообще Литвина в своих обвинительных пассажах Мельниченко упоминает, кажется, даже чаще, чем самого Леонида Кучму. Если сопоставить это с фактом обострения предвыборной конции между силами, возглавляемыми спикером Владимиром Литвиным, и партией главного покровителя Мельниченко в Украине Александра Мороза, выводы напрашиваются интересные. Владимир Литвин, отвечая на вопросы журналистов, приезд в Украину майора Госохраны связал с тем, что его противники пытаются руками Мельниченко вести политическую кампанию. "Я думаю, что плохо идут дела в некоторых командах, так они вытащили из рукава последнюю карту» – сказал спикер. Пока что своим поведение Мельниченко только подтверждает этот тезис.

Впрочем, наехал Николай Мельниченко не только на Литвина, а почти что на две трети украинского парламента. Отвечая на вопрос, будет ли он баллотироваться в парламент, Мельниченко сообщил, что таковых планов у него нет, и вообще, у него «нет никакого желания быть в Верховной Раде и видеть лица Литвина, Волкова, Суркиса и еще 283 народных депутатов этого созыва». Г-н Мельниченко, последний вопрос: вы хотели оскорбить только этих 286 народных избранников, или миллионы их избирателей тоже?

Владимир Сонюк, DailyUA