Министр иностранных дел Украины в 1991 году Анатолий Зленко рассказал, как Украина добивалась признания международного сообщества....

- Что собой представляла украинская дипломатия в первые годы украинской независимости?

- В то время существующий маленький МИД эпохи советской Украины должен был превратиться в полноценное внешнеполитическое ведомство, способное представлять и защищать интересы своей страны. В 1991 году старый МИД насчитывал 130 лиц дипломатического и технического персонала и четыре небольшие дипломатические миссии: постоянные представительства Украины при ООН, ЮНЕСКО, отделении ООН в Женеве и при международных организациях в Вене.

Государство нуждалось в новой дипломатической службе, создании нового Министерства иностранных дел. Мы сразу же столкнулись с нехваткой людей и недостаточным финансированием внешнеполитической деятельности. Первая проблема до конца не решена до сих пор. Это был период поиска новых людей, у которых было соответствующее образование, и соединения молодежи с уже опытными дипломатами.

Это было непросто. Хотя в то время у нас уже функционировал факультет международных отношений в Национальном университете им. Тараса Шевченко, однако немного выпускников попадало на службу в МИД. Мы работали с высшими учебными заведениями, Академией наук, учреждениями, которые в той или иной мере имели отношение к международным культурным связям.

- Как решался вопрос с выделением здания для МИД?

- Старый МИД УССР был расположен на ул. Либкнехта, 15. (Сейчас это серое здание по ул. Пилипа Орлика 1/15, где находится Фонд Леонида Кучмы "Украина". - "ДЕЛО"). Нам стало тесно работать в этом помещении, и встал вопрос о том, чтобы найти соответствующее здание. Мы осмотрели много различных помещений: нынешнюю мэрию, а также Дом учителя, где раньше заседала Центральная Рада, и много других. И в конце концов сошлись на здании на Михайловской площади, где в свое время размещался Киевский обком партии и комсомол. Были коллизии с мм Киева Иваном Салием, который за нежелание передавать это здание МИД был уволен с должности президентом. Министерство начало переезжать в это помещение, но Киевский городской совет сопротивлялся и не давал возможности занять его, потому что пятый и шестой этажи оставались за Киевским городским советом. Там работали депутаты. Нам мешал свободный режим депутатов, который давал им возможность делать то, что они хотят. И поэтому приходилось постепенно выселять депутатов и приводить здание в соответствие с потребностями Министерства иностранных дел.

- Как создавались первые дипломатические контакты независимой Украины?

- После принятия Акта о независимости Украины в начале сентября мой первый визит был в Польшу. В ходе этого визита мы решали вопрос открытия представительства Украины. Так как мы были в составе СССР, мы еще не могли думать о дипломатических отношениях, но вопрос с открытием представительства правительства Украины решался. Польша пошла нам навстречу. Дмитрий Павлычко, возглавлявший комиссию Верховной Рады по иностранным делам, также вошел в делегацию. Я помню, как он зашел в мой кабинет и сказал: «Нужно нам с собой взять флаг. Потому что они, наверное, не доются повесить флаг на нашу резиденцию». Я говорю: «Ну, давайте». И он действительно взял флаг с собой. И нам было приятно, когда в Варшаве мы ехали в кортеже к месту расположения нашей делегации и увидели, как на резиденции, отведенной нашей делегации, развевался наш желто-голубой флаг. Украину посетил министр иностранных дел Польши Скубишевский, и мы подписали двусторонние документы.

Когда 24 августа была провозглашена независимость, постепенно менялась позиция стран Запада. Когда состоялся референдум, со следующего дня Украину стали признавать другие государства. Первой из стран Восточной Европы независимость Украины признала Польша. Первой из стран Запада была Канада. 26 декабря нас признали США, а до этого страны Балтии. А после США началась волна международного признания Украины и установления с Украиной дипломатических отношений.

- Пыталась ли советская дипломатия противодействовать вашим стремлениям проводить независимую политику и развивать двусторонние отношения в обход Москвы?

- Все это активно проводилось общесоюзным внешнеполитическим ведомством, и не только им. Это были откровенные, выдержанные в дипломатических формах беседы, на которых указывалось, что вопросы нужно согласовывать, а мы говорили, что исходим из другой позиции по тому или иному вопросу. И только немому и слепому было не ясно: к чему все сводилось. Нам давали понять: «Вы очень спешите. Есть общесоюзное ведомство, и все вопросы надо согласовывать с ним». Угроз не было, но когда такие разговоры происходят, вы думаете над тем, какими будут последствия.

Мой визит в Венгрию в 1990 году очень тщательно отслеживался российскими дипломатами в Будапеште, и в частности послом Иваном Абоимовым, который позднее был послом Российской Федерации в Украине. Как посол он присутствовал на моих переговорах с президентом, премьером и министром иностранных дел. И я видел по глазам, как скептически воспринималось то, что я излагал относительно развития новой независимой политики Украины, наши планы, стремления и перспективы. Но мы достойно себя вели и не давали поводов для провокаций. Страха у нас не было. Мы действовали в соответствии с теми правовыми актами, которые были наработаны в нашем государстве. Это – «Декларация о суверенитете», «Акт провозглашения независимости», который предусматривал подготовку к референдуму.

- А чем в то время занимались будущие министры иностранных дел: Удовенко, Тарасюк, Грищенко?

- Удовенко возглавлял Представительство Украины при ООН. Когда в 1990 году я был назначен на должность министра, Тарасюк работал инструктором в международном отделе ЦК Компартии Украины. Я его знал раньше и предложил ему перейти на работу в МИД. Но перевести его в МИД было не просто. Некоторые высокопоставленные люди возражали. Я тоже поставил вопрос ребром, и сказал, что мне нужно решать кадровые вопросы. Если не брать людей, которые знают иностранные языки, то мы можем завести нашу кадровую политику в тупик и поставим под сомнение выполнение ряда задач. Это было серьезное столкновение. Тарасюка я взял сначала советником министра, потом он был назначен начальником отдела анализа и планирования, а затем по моему представлению назначен заместителем министра иностранных дел.

Грищенко работал в МИД УССР в отделе разоружения. Тогда в союзном министерстве начались интересные процессы. Люди видели, что Союз распадается, переживали за свое будущее. Понимали, что не смогут остаться на работе в центральном аппарате МИД, поскольку в то время набирал вес МИД Российской Федерации, который возглавлял Андрей Козырев. И люди понимали, что МИД Российской Федерации не сможет поглотить более 3 тыс. сотрудников центрального аппарата союзного МИД. Тогда мы сделали интересный ход. Я послал своего представителя, и он вывесил объявления на этажах и возле управления кадров о том, что МИД Украины готов взять своих граждан. Таким образом мы заманивали на работу. Грищенко был одним из тех, кто изъявил желание работать в нашем МИД, был переведен и принят на работу.

- Как Вы оцениваете достижения МИД в первые годы независимости? Могли ли мы достичь большего?

- В то время мы были иками. Перед нами открылось большое пространство для настоящей независимой внешнеполитической деятельности. Было сделано очень многое. Мы все делали на марше. И в то время были некоторые просчеты, ошибки, недостатки. Украина вошла в сферу международных координат, о ней знают, ее представительства открыты более чем в 100 странах мира. Мы решали много стратегических вопросов. Например, ядерное разоружение и присоединение к режиму нераспространения ядерного оружия. Мы много занимались проблемой советского наследия, которая касается активов и долгов бывшего СССР, раздела Черноморского флота, подтверждения границ. И от правильного решения этих вопросов зависел международный имидж нашей страны.

Газета «Дело»