Солдат срочной службы Кирилл Григорьев, призванный в армию из Москвы и служивший в Управлении информации Минобороны, покончил жизнь самоубийством, выбросившись с девятого этажа дома на Новом Арбате. В предсмертной записке он указал, что причиной самоубийства стали неуставные отношения: в казарме сослуживцы избивали солдата, вымогали у него деньги и еду.

Москвичка Алла Борисовна Григорьева проводила сына Кирилла в армию в конце мая 2005 года. Закончив школу, он поступил на вечернее отделение в Горный институт, однако после первого курса его призвали в армию. Знакомый полковник Генштаба Сер Анатольевич Овчинников успокоил мать призывника и пообещал его устроить: "Будет служить в Москве, у меня под боком".

Кирилл прошел курс молодого бойца в части в Баковке и в августе усилиями полковника Овчинникова был прикомандирован к Управлению информации и связей с общественностью Минобороны - для выполнения подсобных работ на компьютере.

Формально Кирилл являлся рядовым строительной части в Баковке, но как прикомандированный к Генштабу ал в казарме комендатуры на Знаменке. Подъем в полшестого, с шести до восьми в помещении Управления информации он занимался подготовкой ежедневного дайджеста прессы. Дайджест относили начальнику управления Рыбакову, тот передавал его министру обороны, а Кирилл переходил через улицу в соседнее здание и трудился на третьем этаже в редакции ГИС "Интернет" (подразделение министерства, осуществляющее информирование российской и зарубежной общественности о жизни и деятельности Вооруженных Сил через интернет).

Когда его посылали по Москве с курьерскими поручениями, он забегал к матери на работу. По её словам, она кормила Кирилла и давала ему с собой еды, денег, ет. Кирилл постоянно был голоден, поскольку в солдатскую столовую не ходил, чтоб лишний раз не попадаться на глаза "дедам". Но они все равно требовали мзду: еду, еты, карточки для мобильников и деньги. Кирилл с матерью шли на базар, накупали всего, и он возвращался в свою армию с сумками наперевес.

Также солдат часто подвергался избиениям. Как сообщила Алла Борисовна, в декабре Кирилла избили так, что он еле ходил. А в конце января вдруг страшно простудился и заболел. Оказалось, ночью его подняли "деды", велели принести а, а у него не было ни копейки, и они заставили бегать во дворе Генштаба - сто кругов в одних трусах, когда мороз стоял тридцатадусный. Девушка Кирилла рассказала, что когда он был в увольнении, ему позвонили на мобильник, и он потемнел лицом. На вопрос, кто это, он ответил: "Тот, кто тушил об меня бычки".

После майских праздников его переселили в Баковку. Теперь он ночевал в своей роте, по утрам его возили в Генштаб, а без четверти пять - забирали обратно. Однако, как рассказывал Кирилл, баковские "деды" оказались не лучше генштабовских, и жилось там еще хуже, чем в Москве. 6 июня он позвонил маме, сказал, что его, слава богу, снова переселяют в казарму комендатуры Генштаба. Но, судя по записке, радость была напрасной: начальство комендатуры не захотело оставлять Кирилла. Полковник Овчинников, устроивший сюда Кирилла, к тому времени уже уволился, и ничем не мог ему помочь.

9 июня 2006 года в семь утра Алле Борисовне позвонили из морга и сообщили, что её сын умер. По приезде в морг мать опознала своего сына. Выяснилось, что военнослужащий срочной службы Кирилл Григорьев выбросился с балкона девятого этажа дома номер шестнадцать по улице Новый Арбат. Лестничные площадки там выходят на балконы. Кирилл поднялся вечером на такой балкон и оставил записку, попрощавшись со всеми отдельно - с мамой, бабушкой, с девушкой. Заканчивалось письмо так: "Какая Москва красивая. Она у меня вся как на ладони... Ну ладно, что-то холодно становится. Пора".

Военная прокуратура Московского гарнизона дила уголовное дело по факту гибели военнослужащего. На допросе Алла Борисовна рассказала следователю все, что знала, - про "дедов", избиения, вымогательства. Следователь спросил: "Почему же вы к нам не пришли?" Она сказала: "Я не верю людям в погонах. Но сейчас я у вас. Что вы можете?"

Следователь ответил ей, что все молчат. Кирилл в предсмертной записке указал фамилии "дедов", но этого недостаточно, чтоб отправить их под суд по статье "Доведение до самоубийства". Записка должна быть подтверждена показаниями свидетелей. Все свидетели - солдаты, сослуживцы Кирилла - запуганы до смерти. Их уже перевели в другую часть, но они ни за что не желают говорить.

Алла Борисовна сама разговаривала с несколькими сослуживцами Кирилла и от всех слышала одно и то же: "Дедовщины у нас нет, ничего не знаю, не видел, не слышал, при мне его не били". Приятель Марат (Кирилл с ним дружил, рассказывал матери, как они вместе попрошайничали, чтоб принести "дедам" денег) сказал то же самое: "Ничего не было, я с ним не ходил, денег не стрелял".

В военкомате Алле Борисовне выдали справку "Умер при падении с девятого этажа" и сказали: "Идите в собес, там вам оформят льготы". В собесе сказали: "Это не к нам", послали в Пенсионный фонд. В Пенсионном фонде ей отказали и объяснили, что они бы могли оформить какое-то пособие, только если бы было написано "погиб при исполнении воинской службы".

Полковник Бердыгулов, начальник комендатуры, в которой служил Кирилл, сообщил, что все материалы, необходимые для проведения следствия, переданы в прокуратуру. На вопрос журналиста МК, знал ли он о существовании неуставных отношений в своей комендатуре, полковник ответил "Если такие лица будут выявлены в ходе следствия, они будут наказаны".

Капитан 1-го ранга Ланцов, под руководством которого Кирилл работал в ГИС "Интернет", рассказал: "Претензий к нему не было. Добросовестно выполнял все задачи. Его знали не только в редакции, но и во всем управлении, он настраивал компьютеры, ставил антивирусные программы. Для коллектива редакции его смерть - это шок. Никто не ожидал. Я его спрашивал, как дела, он всегда говорил: все нормально. Если бы сказал, что что-то не в порядке, - мы бы приняли все меры. У него было свое рабочее место, компьютер, телефон, всегда мог звонить маме, связаться с ней по электронной почте. Женщины наши его подкармливали, угощали сладким, когда пили чай. Все было нормально, он занимался работой, которая ему нравилась".

Что касается непосредственной службы, то здесь у Кирилла тоже было все в порядке. Полковник Овчинников, устроивший его в Генштаб, говорил, что после окончания службы он может заключить контракт и остаться здесь работать, им очень довольны.

На просьбу встретится со следователем, который ведет данное уголовное дело, или со следователем, занимавшимся аналогичными делами, Главная военная прокуратура ответила категорическим отказом: "Пока открыто уголовное дело, никаких комментариев не даем".

Однако бывший следователь МГВП, который недавно ушел в отставку, подтвердил бессилие военной прокуратуры, сказав, что "доведение до самоубийства" в войсках удается доказать крайне редко. Свидетели молчат, потому что смертельно боятся и "дедов", и командиров.

Предсмертная записка рядового Кирилла Григорьева:

"Приветствую вас, читатели этого письма. Я Григорьев Кирилл Борисович 1987 г. дения пишу эту предсмертную записку для того, чтобы расставить все точки над и. Сейчас где-то 21.00 по московскому времени. Я прохожу службу в данный момент в в/ч 74213 с 30.06.05, а с 8.08.05 я был прикомандирован в Генштаб ВС РФ, где мое место работы было в ГИС "Интернет" под руководством капитана 1-го ранга Николаева И.Б., впоследствии Ланцова П.Н. Мы, солдаты прикомандированные, жили в комендатуре под командованием Бердыгулова С.Б. (полковник), его замом был Данилов В.Е. Командир моей роты капитан Чеботарев А.П. Ну теперь по порядку: у меня есть данные, что Данилов В.Е. брал взятки с солдат (или родителей военнослужащих) для того, чтобы прикомандировать их. У меня есть товарищ, ФИО которого по известным причинам я называть не буду, который дал ему энную сумму денег.

Второе: У капитана Чеботарева А.П., командира 1-ой эксплуатационно-технической роты очень много левых выездов. Летом практически вся рота разъезжается на работы, с которых командование получает прибыль. Да, кстати, старшина первой роты тоже имеет свою прибыль за то, что отпускает в увольнение военнослужащих, находящихся под его командованием. Например, 30-го я сам встречал ряд. Степкина или Степочкина, не помню точно фамилию, ну и еще 2-3 человек, с которых он берет где-то 5 тысяч рублей в месяц.

О дедовщине:

Когда я был в комендатуре, у нас были дембеля Шилов В.А., Капитанов М., Балдин М., которые заставляли нас приносить им деньги, спиртное, еты, карточки моментальной оплаты сотовых услуг, а на отказ они били нас до изнеможения, издевались изощренным образом, не давали спать. Мало того, они били нас просто так от нечего делать, когда были пьяны. Мы ходили в неофициальное увольнение через дежурных офицеров, доставали деньги таким путем: либо воровали, либо стреляли (просили денег у прохожих).

О дедовщине в роте:

Когда меня отправили служить в роте, я знал не понаслышке, как дембеля заставляют приносить им деньги младший призыв. Я боюсь, я не могу туда ехать, я пришел к выводу, что лучше умереть, чем вернуться туда. Там есть некоторые личности: Седых, Земсков (старший сержант), которые нещадно бьют младший призыв. Я не поеду туда, мне там конец..."

newsru