Напряженность в отношениях между Россией и Грузией в течение последней недели значительно выросла. Грузия намерена начать «кампанию» по возвращению контроля над Южной Осетией. Грузинские официальные лица требуют вывода российских миротворцев, а Россия в свою очередь стремится минимизировать контакты с Грузией. В таком состоянии отношения между двумя странами могут находиться достаточно долго.

Для Грузии восстановление территориальной целостности было лозунгом номер один сразу после прихода Михаила Саакашвили к власти. Триумфальное взятие под контроль Аджарии позволило Саакашвили надеяться на быстрый приход и на территорию Абхазии и Южной Осетии.

Однако там целый набор факторов значительно осложнял разрешение проблемы. Это, во-первых, этнический характер конфликта, во-вторых, клановый характер режимов, в-третьих, серьезная поддержка (мая и материальная) со стороны России). Тем не менее, Саакашвили полагал, что достаточно «поднадавить» на эти режимы, и при условии быстрого получения контроля над территорией автономий территориальная проблема будет решена (сценарий сербской Краины). На сегодня отчетливых попыток осуществить этот сценарий было две.

Первая в середине 2004 года (почти сразу после Аджарии), второй раз сейчас – на фоне сильного падения популярности Саакашвили у грузинских избирателей, которое вызвало сильную потребность продемонстрировать обществу некий быстрый успех. Однако оба эти случая различаются - как по причинам, которые привели к их возникновению, так и по тактике и методам борьбы против автономий.

Впервые с середины 2004 года Грузия сделала реальную попытку начать «кампанию» в отношении Южной Осетии. Напомним, что полтора года назад президент Грузии Михаил Саакашвили попробовал использовать тактику «удушения» этой автономии. Это произошло после триумфального возвращения под юрисдикцию страны Аджарии, а также неудачной попытки реализовать «план Бодена» в отношении Абхазии (по нему Абхазия рассматривалась как суверенное государственное образование в составе Грузии). Однако в отношении Абхазии Грузия не пыталась предпринять каких-либо действий, сразу начав кампанию против Южной Осетии. На территорию автономии были введены спецназ и тяжелая бронетехника. В тот период лозунг «восстановления территориальной целостности» для политического руководства Грузии был центральным - требовались быстрые победы на фоне высоких ожиданий в грузинском обществе.

Ситуация середины 2004 года значительно отличается от нынешней по некоторым важным параметрам. Во-первых, тогда была сделана ставка на военную силу, тактику устрашения осетинского руководства и повышение привлекательности Грузии для населения Южной Осетии. Сейчас ставка делается на дискредитацию России как посредника. Иными словами, в первом случае главной «мишенью» было южноосетинское руководство, а Россию нападки грузинского руководства затрагивали лишь косвенно (виновником в кризисе была признана некая «третья сила», хотя неофициально за «третьей силой» понималась именно Россия).

Сейчас уже официально и открыто основной «мишенью» является Москва как главный дестабилизирующий фактор в регионе. Соответственно военный фактор сегодня минимизирован. Отсюда же и разница в тактике Грузии: если в середине 2004 года Тбилиси проводил политику «удушения» в отношении руководства Южной Осетии, то сейчас – максимального затруднения деятельности российских военных в зоне конфликта.

Во-вторых, тогда Грузия имела больше возможностей для отступления, чем сейчас. Спустя два месяца после начала южноосетинской кампании в середине 2004 года конфликт России и Грузии на этой почве был урегулирован, в итоге Грузия полностью провалила кампанию против Южной Осетии.

Правда, ей удалось это сделать, «сохранив лицо»: Россия пошла на ряд уступок, в частности, сменила своего командующего миротворцами Святослава Набздорова, сильно раздражавшего Тбилиси, на Марата Кулахметова (впрочем, и он оказался неудобен для Тбилиси). Более важно, что Грузия получила право сохранить свои посты в грузинских селах вокруг Цхинвали, закрешись тем самым на этом плацдарме. Все закончилось заявлением президента Грузии Михаила Саакашвили о том, что разногласий между двумя странами никаких нет, и руководство Грузии «верит» президенту России.

Сейчас такой сценарий невозможен: примирение с Россией, судя по всему, будет возможно только после того, как наша страна потеряет монополию на миротворческую миссию в Южной Осетии. А это неприемлемо для Москвы.

Проблема нынешних российско-грузинских отношений состоит в том, что позиции обеих стран стали о непримиримыми. Российский президент заявил, что «если кто-то считает, что Косово можно предоставить полную государственную независимость, то тогда почему мы должны отказывать в этом абхазам или южноосетинцам». Действительно, сегодня вероятность признания независимости Косово весьма велика (возможно, это лишь вопрос времени), и тогда Европа оказывается не в очень приятной ситуации: ей будет трудно сопротивляться отделению Южной Осетии и Абхазии. Это прекрасно понимает и Грузия, активно разыгрывая «европейскую карту».

ЕС принял 22 февраля декларацию, в которой содержится призыв сохранить урегулирование конфликтов на территории Грузии мирным путем «в рамках суверенитета, территориальной целостности и признанных международным сообществом границ Грузии». Министр иностранных дел Грузии Гела Бежуашвили заявил, «Евросоюз четко фиксирует свою позицию о том, что в Грузии существуют территориальные, пограничные конфликты, а не этнические или политические конфликты».

Как указал глава грузинского внешнеполитического ведомства, «Евросоюз готов всеми возможными формами очень активно включиться в ускорение процесса демилитаризации и в целом в процесс урегулирования конфликта, и выражает желание, чтобы в соответствии с заявлением министериала в декабре 2005 года в Любляне, мирный план правительства Грузии был основой мирного урегулирования конфликта». По словам Гелы Бежуашвили, он давно «не слышал такого четкого, полноценного заявления Евросоюза о Грузии».

Аналогично высказался и премьер-министр Грузии Зураб Ногаидели. «Это была практически беспрецедентная поддержка, которая еще раз подтвердила нашу правоту и верность избранному курсу. На этом фоне вызывает удивление решение российской стороны о переносе моего визита в Москву. Когда существуют проблемы, нужно их решать», - заявил Ногаидели.

Действующий председатель ОБСЕ, министр иностранных дел Бельгии Карл де Гюхт призвал к немедленной демилитаризации зоны югоосетинского конфликта. Безусловно, поддержка со стороны ОБСЕ и ЕС является психологически важным для Грузии, но не решающим шагом. Сам факт усилий Грузии в отношении поиска поддержки на Западе наносит ущерб репутации российской миротворческой миссии. Надо признать, что Европа крайне заинтересована в возобновлении контактов Москвы и Тбилиси по урегулированию конфликта.

Европа, с одной стороны поддерживая Грузию в ее праве отстаивать свою территориальную целостность, не готова поддержать ее усилия по выведению российских миротворцев: в противном случае именно европейцам придется «ввязываться» в конфликт. На этом фоне Грузия фактически остается в одиночестве: в одностороннем порядке она не может разорвать Дагомысские соглашения, но и придти к консенсусу с Россией – тоже. Собственные возможности Грузии очень ограничены. Пока они сводятся к максимальному затруднению пребывания российских миротворцев в зоне конфликта. Грузия перестала выдавать визы военнослужащим, что ставит Россию в зависимость от грузинского руководства и толкает на нарушение правил легального нахождения на территории страны (впрочем, после резких действий России, переставшей выдавать визы грузинским гражданам, Тбилиси пошел на уступки в этом вопросе).

Кроме того, Грузия вновь возобновила социальные программы для осетин. Например, 22 февраля Грузия выделила 55 тыс. долларов на оказание помощи цхинвальскому населению. Пока «пряники» для осетин и «кнут» для российских миротворцев – единственные и далеко не самые эффективные методы решения поставленных перед Грузией задач. Поэтому на первый план выходит информационная война.

Грузия обвиняет Россию в попытке аннексии Южной Осетии, а госминистр Грузии по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава назвал Россию фашистской страной. Грузинские элиты воспринимают Москву как оккупанта, и это способствует ужесточению отношения руководства страны к России и облегчает кампанию по дискредитации России. Однако угроза начала кампании против автономий является очевидным блефом, поэтому наша страна просто не хочет втягиваться в «грузинскую у».

Россия прекрасно понимает, что сегодня альтернативы трехстороннему формату урегулирования конфликта в Южной Осетии нет. Поэтому она фактически выбирает политику вторичного реагирования, минимизируя контакты с Грузией. Во-первых, Россия не идет навстречу Грузии в ее попытках перенести заседания СКК на территорию Европы. Недавно было сорвано очередное заседание СКК. Россия хотела проведения ее заседания в Москве, однако это не устроило Грузию. В итоге заседание прошло с участием лишь российской и осетинской сторон.

Грузия рассчитывала на проведение заседания в Вене, однако туда не прибыла российская делегация. Во-вторых, Россия отказалась принимать премьер-министра Грузии Зураба Ногаидели. Интересно, что в середине 2004 года президент России Владимир Путин отменил визит в Грузию, назвав его «неуместным». Однако тогда Путин опроверг мнение о кризисе в российско-грузинских отношениях, добавив затем, что Саакашвили приходится иметь дело с последствиями недальновидных решений Звиада Гамсахурдиа. Сейчас же, будучи в Азербайджане, Владимир Путин раскритиковал политику грузинского руководства, говоря о социально-экономических проблемах, и пожалел грузин. Одновременно он дал понять, что Грузия не должна становиться «тюрьмой народов» для Южной Осетии.

Тактика России основана на том, что изменение формата урегулирования конфликта невозможно, и Грузия не пойдет на односторонний разрыв соглашений. Это означает, что идти на конфронтацию с Грузией России невыгодно. Отсюда и заявление президента России, который, с одной стороны, критикует политическую элиту страны, но, с другой, делает примирительные жесты в пользу президента Михаила Саакашвили. «Мы видим, что в Грузии есть силы, в том числе и в грузинском руководстве, которое хотят развития отношений с Россией, я имею в виду в том числе и Президента Михаила Николаевича Саакашвили, и рассчитываю, что вот эти позитивные тенденции возобладают», - заявил российский президент, будучи в Азербайджане.

Однако уступки со стороны Грузии сейчас уже выглядят маловероятными. После всех заявлений в адрес России и проведения очень жесткой информационной кампании против нашей страны по дискредитации ее миротворческих усилий, признание Грузией за ней права монопольного посредничества исключено. Россия же сегодня не уйдет из Южной Осетии. В ближайшей перспективе возможна лишь консервация кризиса российско-грузинских отношений, так как ни одна сторона не готова отступать от своих позиций. Южноосетинский конфликт является одним из старейших и взрывоопасных на постсоветском пространстве.

В течение 11 лет он находился в замоенном состоянии за счет более или менее нормальных отношений России и Грузии (с 1992 по 2003 гг.). После «революции роз» Россия превратилась для Грузии во врага, Россия же видит в Грузии угрозу собственной национальной безопасности (речь идет прежде всего об ориентации Грузии на вступление в НАТО). Кроме того, у России есть собственные геополитические региональные интересы: контроль Грузии над автономиями может спровоцировать резкую дестабилизацию ситуации в российской Северной Осетии.

Кроме того, в Южной Осетии у России есть свои «клановые интересы»: режим Кокойты тесно связан с российской властью и высокими чиновниками. Для России идти на переговоры с Грузией означает начало разговора об уступках и постепенную сдачу позиций. А это в свою очередь может облегчить борьбу Грузии за контроль над Южной Осетией. Для самой Грузии возвращение территориальной целостности является вопросом политического выживания руководства страны.

На фоне падения рейтинга Михаила Саакашвили, непопулярных реформ (22 февраля в Тбилиси прошли массовые акции протеста против отмены льгот и отмены декретных отпусков для ных женщин («капустный бунт»)), кризиса в социально-экономической сфере грузинскому президенту необходимы успехи в сфере восстановления территориальной целостности. Скорее всего, ситуация будет развиваться по сценарию «замораживания кризиса», консервации «холодной войны» между Россией и Грузией и пассивной поддержки Западом грузинского руководства при отсутствии давления в отношении России.

Татьяна Становая, "Политком"