Так вот, лаэтрил, он же амигдалин. Получили его в середине 50-х в США, и некоторое время препарат считался секретным. Наши разведчики внедрились в лабораторию биохимика Эрнеста Кребса и в ходе головокружительной шпионской истории со стрельбой и погоней похитили препарат, на поверку оказавшийся… вытяжкой из фруктовых косточек. В 70-е годы в США разработали программы метаболической профилактики и лечения злокачественных новообразований посредством использования специальной диеты с лаэтрилом, веществом растительного происхождения из группы цианогенных гликозидов, компонентами которых являются сахар и цианид.

Но в 60-е годы ещё никак не могли рассчитать нужную дозировку. По всей видимости, цианида в препарате было слишком много. Неизвестно, сколько жителей Ирака и Афганистана погибло от опытов с лаэтрилом, но то, что счёт вёлся на сотни, известно хотя бы потому, что опыты были приостановлены как раз из-за слишком высокого уровня смертности среди подопытных. Советские врачи от опытов с лаэтрилом отказались в 65-м, а их американские коллеги продолжают экспериментировать до сих пор.

В ходе подготовки этого материала автору довелось пообщаться со многими врачами, имевшими отношение к неоднозначным медицинским экспериментам. Естественно, никто из них не был готов приподнять завесу анонимности, зато все как один уверяли: эксперименты продолжаются, и остановить их не в состоянии ни этические принципы, ни уголовные статьи. Вот мнение одного из таких экспертов: «Обычно на то, чтобы опробовать новое лекарственное средство, уходит от пяти до десяти лет. Но в случае с вакцинами от тяжёлых болезней, с препаратами от рака и от ВИЧ 10 лет, как выясняется, ничего не решают.

Иногда мы уходим от испытаний некоего препарата, и возвращаемся к ним спустя 20, а то и 30 лет. На кроликах опыты, конечно, гуманнее, вот только кролик не человек. Для точности эксперимента нужны люди, много людей. Десятком волонтёров вопрос не решится. Сотни, а то и тысячи человек должны участвовать в испытаниях препарата. Согласятся люди участвовать в испытаниях добровольно, если будут знать, что речь идёт о 99% вероятности летального исхода? Ответ очевиден.

И где взять подопытных? В бывших республиках СНГ, в развивающихся странах – там, где стоимость человеческой жизни традиционно невысока».

Громкие скандалы, связанные с врачебными исследованиями на живых людях, вспыхивали в России примерно до 2000 года. Фигурантами последней на сегодняшний день скандальной истории, в которой врачей удалось привлечь к судебной ответственности, были Санкт-Петербургский институт мозга человека РАН и некое ООО «Медобслуживание». Тогда в ходе уголовного разбирательства выявились страшные вещи: отрабатывая методику лечения манов, врачи провели порядка 250 операций. При этом первые эксперименты над животными по данной методике в лабораториях института провели только в 2001 году, а над людьми их ставить начали двумя годами раньше.

По понятной причине в суды обращаться было практически некому, но один иск всё же был подан, и суд постановил взыскать с ООО «Медобслуживание» и Института мозга человека РАН в пользу истца 213 тыс. рублей. Ответчики не стали подавать кассационную жалобу. После того как в воздухе запахло прецедентом, практика опытов над людьми из российских клиник постепенно перекочевала в бывшие союзные республики – на Украину, в Киргизию и Таджикистан. «Америка может вляпаться в грандиозный скандал, связанный с врачами-экспериментаторами, – считает зампред Госдумы Владимир Жириновский.

– И наверняка от американских врачей потянется цепочка к нашим научным светилам, ведь не секрет, что многие медики тесно взаимодействуют между собой. Да и говорить о том, что в России перестали ставить медицинские опыты на живых людях, пожалуй, преждевременно. Незаконные эксперименты просто стали лучше маскировать. А ещё несовершенство нашей судебной системы и внутрикорпоративный заговор молчания часто позволяют врачам-экспериментаторам уходить от ответственности».

Этические нормы, оговаривающие невозможность использования живых людей в медицинских опытах без их согласия, прописаны в так называемом Нюрнбергском кодексе врача 1947 года. Не клятва Гиппократа, конечно, но немаловажный корпоративный документ. В этом кодексе впервые были провозглашены этические принципы проведения биомедицинских исследований, такие как добровольное согласие испытуемых, необходимость предварительных испытаний на животных, наличие должной научной квалификации исследователей. Формально этим кодексом руководствуются практически все современные врачи, от Америки до Европы. Формально. В реальности кодекс не более чем бумажка. Возможно, всё дело в самой истории принятия кодекса, а история эта тёмная, кровавая и совсем неоднозначная, к тому же замешенная на больших деньгах.
О Нюрнбергском процессе над лидерами нацистской Германии знают практически все. Но далеко не все знают, что Нюрнбергских процессов всего было двенадцать, и один из них носил официальное название «США против Карла Брандта», а неофициально именовался «Нюрнбергским процессом над врачами-убийцами». Проходил он с декабря 1946 по август 1947 года: 20 врачей концентрационных лагерей, один юрист и двое немецких чиновников от медицины обвинялись в проведении медицинских опытов над людьми без их согласия. Семерых приговорили к смертной казни, пятерых – к пожизненному заключению, четверых – к различным тюремным срокам (от 10 до 20 лет), а ещё семеро были оправданы.

Рулили процессом исключительно американцы: союзников они не подпустили к делу на пушечный выстрел. Почему? Слишком высока была цена вопроса: в деле фигурировали не только обвинения против врачей-садистов, но и рецептура совершенно новых, невиданных доселе лекарственных препаратов, полученных на основе бесчеловечных опытов. Считается, что Карл Брандт и Вольфрам Зиверс, которых американцы предусмотрительно уничтожили, продвинули медицинскую науку не менее чем на 40 лет вперёд. Понятно, что малейшей утечки столь ценной информации американцы допустить не могли: главным обвинителем был американский бригадный генерал Тефорд Теглоф, а в коллегию судей входили верховный судья высшего суда штата Вашингтон Уолтер Билс, судья высшего суда штата Флорида Гарольд Себринг и бывший судья окружного суда штата Оклахома Джонсон Кроуфорд. Никаких русских, французов или англичан.

Заместитель председателя управляющего совета директоров Научно-исследовательского совета рейха Вольфрам Зиверс и личный врач Гитлера Карл Брандт осуществляли не столько опыты над узниками лагерей, сколько техническую и хозяйственную подготовку к созданию исследовательских лабораторий и институтов на территории концлагерей. Они же в конечном итоге концентрировали в своих руках все научные записи о ставящихся опытах, рецепты новейших лекарственных препаратов и лабораторные исследования, связанные с их разработкой. Говорят, что последними словами Брандта перед казнью были: «Не стыдно идти на эту плаху. Это всего лишь политическая месть».

Брандт заблуждался: это была не месть. Организаторы процесса, как теперь установлено, были тесно связаны с американскими корпорациями, производящими лекарственные средства, а судьи потворствовали тому, что эти корпорации получили доступ, в частности, к вакцине от сыпного тифа, произведённой в концлагерях Бухенвальд и Нацвейлер-Штрутгоф, к сульфаниламиду, испытанному на польских женщинах из концлагеря Равенсбрюк, и работам по трансплантации кости. Так что Зиверсу и Брандту не мстили: ничего личного, всего лишь бизнес по-американски.

В результате Америка получила порядка полутора тысяч новых рецептов и медицинских методик, притом совершенно бесплатно. А в качестве фигового листка, прикрывающего расправу над врачами и присвоение их инноваций, миру был дарован Нюрнбергский кодекс врача. Который никто и не думает соблюдать.

Генеральная прокуратура Украины уже несколько месяцев разбирается в уголовном деле, в котором фигурирует один из родильных домов Одессы. Выявлено несколько случаев, когда родителям – как правило, неблагополучным, с низким уровнем достатка – отказались отдавать новорождённых. Мол, умер. На самом деле часть детей впоследствии усыновлялись состоятельными людьми, а другая часть становились «консервами». Так на Украине называют потенциальных доноров, чьи органы будут использованы для пересадки больным. Известно, что детские органы приживаются лучше всего, дольше служат и отторгаются лишь в исключительных случаях.

Расследуя одесское дело врачей, следователи Генпрокуратуры вышли на целую сеть лечебных заведений, в которых на живых людях отрабатывалось действие новых вакцин и препаратов. Замешанными в тёмной истории оказались не только местные эскулапы, но и их коллеги из России и Польши. Всплыли потрясающие воображение подробности о том, что в Одесской области врачи изучали опыт коллег из магаданской «долины смерти» – лагеря Бутугычаг, где более чем полвека назад проводились эксперименты на головном мозге заключённых. В Бутугычаге умерли порядка 380 тыс. человек, примерно треть из них стали жертвами медицинских опытов. Любой врач вам подтвердит: гистологические исследования проводят на мозге, извлечённом не более чем через несколько минут после смерти.
В идеальном же случае – на ещё живом организме. Любой способ умерщвления даёт как бы не слишком чистую картинку, так как в тканях мозга появляется целый комплекс ферментов и других веществ, выделившихся при болевом и психологическом шоке. Тем более нарушает чистоту эксперимента усыпление подопытного или введение ему психотропных средств. Единственным методом, применяемым в биологической лабораторной практике для подобных опытов, является декапитация – практически мгновенное отсечение головы животного от туловища. Но вот только ли животного?

Сейчас следователи разбираются с двумя массовыми захоронениями под Одессой: неизвестно точно, сколько там было трупов – на этапе следствия эту информацию не разглашают. Но вот то, что всем им была проведена технически грамотная декапитация, установлено совершенно определённо. И вряд ли обошлось без участия квалифицированных медработников.

Пока следователи не подтверждают, но и не опровергают информацию о том, что к одесским инцидентам могли быть причастны российские врачи, ранее работавшие в государственном оборонном химическом центре в посёлке Шиханы, расположенном в Саратовской области. Место это довольно зловещее: помимо прочего в Шиханах активно разрабатывались новые яды. Предположительно одним из новых отравляющих веществ, разработанным в Шиханах, был умерщвлён известный российский бизнесмен Иван Кивилиди. В своё время Дмитрий Аяцков, тогдашний губернатор, очень возмущался тем, что учёным задерживают зарплату и вообще платят мало и они вынуждены уезжать из страны. Кое-кто из них уехал на Украину и подвизался в области исследований, связанных с новыми лекарственными препаратами.

«Проблема врачебных опытов с участием живых людей фактически не имеет решения, – признаёт зампред Госдумы Владимир Жириновский. – Если врачам нужно привить препарат тысяче человек, чтобы усовершенствовать вакцину, несколькими волонтёрами проблема не решится. Так или иначе учёные найдут, где взять эту тысячу человек. Особенно если дело пахнет большими деньгами, а в экспериментах участвуют крупныеоки рынка фармакологии. Раньше прорывы в медицине случались после каждой большой войны. Сейчас таких войн нет, а развитие отрасли не терпит задержки».

E-NEWS