Прогнозы – это, как известно, вещь неблагодарная. Но необходимая. Чтобы хоть как-то ориентироваться в происходящем. А если прогнозы опираются на анализ событий, то они еще и помогают избегать ошибок. Как отдельным политикам, так и стране в целом. Особенно с учетом того, что президент, премьер и спикер Рады вроде бы договорились дальше жить мирно. Получится ли? Об этом и разговор с известным украинским политологом Вадимом Карасевым.

Думаю, что все-таки главным в системе президентской власти будет Секретариат. Там находится генератор инициатив, генератор обороны Виктора Ющенко в ситуациях обострения противоречий между президентом и премьером. В ходе не совсем мирного политического наступления Кабмина и антикризисной коалиции на президента и его Секретариат Совбез, скорее, орган, позволяющий главе государства легализовать те политические инициативы и решения, которые даются в Секретариате.

То есть Секретариат – это неформальный эпицентр президентской политики: он не обладает конституционным статусом. И для того, чтобы легитимизировать политику Ющенко – как оборонительную, так и наступательную – будет использоваться площадка Совета нацбезопасности и обороны. К тому же СНБО позволит выровнять баланс отношений между Секретариатом и Кабмином, поскольку в его состав входят не только ы правительства, но и другие высокопоставленные политики: глава Верховной Рады, руководители СБУ и Генпрокуратуры, силовые министры. И у президента появляется возможность влиять на эти фигуры не только во время увольнения-назначения, но и во время текущего выполнения ими своих политических обязанностей. Опять же, Совбез – единственная конституционная площадка, где можно собрать всю элиту, сделать своеобразный микст, попытавшись потянуть время и протянуть нужные решения. И еще немаловажный момент: председательствует на заседаниях СНБО президент. А учитывая опыт советской и постсоветской элиты, «рассадка» дает избирателям возможность увидеть не только картинки, но и судить о том, кто и как сидит возле президента – кто ближе к нему, а кто дистанцирован.

Полицентричная политическая система, к которой мы движемся через разрушение монопольного центра власти, означает не наличие нескольких центров власти, претендующих на монополию, пытаясь навязать свои правила ы. И не разбалансированное многовластие, когда в силу исторических причин никто единолично не может одержать победу, но стремится к ней, стремится к выышу с нулевой суммы. Классический же полицентризм, характерный для парламентской республики, означает, что существует много точек генерации политических решений, политической активности. Прежде всего, это политические партии, где даются идеи, проводится мобилизация избирателей для той или иной политической кампании (например, по обсуждению вопросов повышения тарифов). Кроме того, это местные органы власти, гражданские ассоциации и, безусловно, парламент. Это также Кабмин и отдельные министерства, особенно, если взять их верхний, политический слой, судебная власть, президентская власть… И из этих различных точек импульсов политической активности складывается равнодействующая политики. Кстати, когда говорят о парламентско-президентской республике, необходимо учитывать, что часто ее «номинации» являются лингвистическим и оптическим обманом. Потому что, когда говорят, что в парламентско-президентской республике ключевую роль должен ать парламент, то это не совсем правильно.

Главную роль при такой модели власти ают политические партии, которые составляют политическую среду, как в парламенте, так и вне его, а не сам парламент, как институт. Иной подход больше характерен для понимания советского парламентаризма, либо для президентских республик, где парламент – это не столько партийно структурированная площадка, сколько площадка депутатской корпоративности. И в президентских республиках, заметьте, парламент ает более значимую роль, поскольку он принимает законы, а исполнительная власть обязана их выполнять. А вот в парламентских республиках правительство «производит» законы: и парламент за них голосует, поскольку правительство имеет там свое большинство. У нас система смешанная, гибридная, и это означает, что определенную роль будут ать политические партии и президент. Причем не только как руководитель, у которого конституционный пост выше, но и как политик, опирающийся на свою политическую силу. И по нынешней ситуации мы видим, что отсутствие у Виктора Ющенко мощной фракции и партии является препятствием для полноценной политической ы президента по отношению к Кабмину и парламенту.

В 2007-м возможны два сценария: либо «затвердеет» та элитная и властная конфигурация, которая сформировалась после парламентских выборов, либо она будет разрушена через досрочные выборы и радикализацию политической ситуации. Я не думаю, что этот год даст нам прорыв с точки зрения дооформления парламентско-президентской республики по европейской модели. В чем промежуточность нынешней ситуации с точки зрения соотношения ВР, президента и правительства? Первое: парламентская республика означает законодательное доминирование Кабинета министров притом, что кабинет формирует парламентское большинство. У нас же сегодня Кабмин, с точки зрения конституционных полномочий, возможности доминировать не имеет, не имеет рычагов влияния на большинство, если, допустим, правительственные законы не устраивают ов большинства. Вот почему отсутствие конституционных полномочий у КМ по доминированию на оси «правительство–парламент», компенсируется попытками правительства доминировать при помощи административных рычагов. То есть, отсутствие легальных полномочий по управлению парламентским большинством нынешний премьер и его Кабинет пытаются компенсировать админресурсом – например, расставлять кадры так, чтобы влиять не только на министров, но и на их замов. И эта компенсаторика должна стать предметом анализа для тех, кто сегодня готовит дополнения и изменения в Конституцию.

Второе: отсутствие конституционных полномочий у КМ для влияния на парламентское большинство усиливает Верховную Раду и, прежде всего, фигуру председателя парламента. Это не просто технический спикер. У главы ВР достаточно серьезные полномочия по формированию политической повестки парламента, и это показало принятие закона о голодоморе. Глава ВР является третьей, а, может, и второй по значимости персоной в современных политических раскладах. Наша модель похожа на французскую, но спикер Национального собрания Франции не имеет столько полномочий, как Александр Мороз. И это делает нынешнюю властную комбинацию тройственной. А это уже дает возможность для интриги между высшими политиками. Если есть два политических конта, то они всегда заинтересованы в третьем – чтобы попеременно привлекать его на свою сторону. Мороз, как мастер парламентской интриги, это хорошо чувствует и активно участвует в этой е «двое ают третьего». То есть парламент сильный, КМ – слабый, но он компенсирует это административным влиянием.

Не нужно петь мантру об ослабленном президенте в парламентско-президентской республике. Например, президент Франции считается сильным, но у него нет права вето, которым обладает украинский лидер. Кроме того, у президента есть право роспуска парламента, и это довольно мощная «дубина», которая была использована летом 2006-го, при формировании коалиции. И президент тогда попил кровь у своих политических соперников… Другими словами, у главы государства есть и конституционные, и административные полномочия. Так, он подает кандидатуру премьера, кандидатуру главы СБУ и двух силовых министров. А есть и другой уровень полномочий президента – законодательный, его право вето. И Ющенко им пользуется вовсю – достаточно вспомнить ситуацию с бюджетом-2007. Да, за этим стоял определенный блеф, инструментальный подход, но политика – это инструментальность, это а, а не застывшая материя. И есть еще одна сфера полномочий президента, не зафиксированная в Конституции, но де-факто присутствующая в политическом процессе – партийно-политические полномочия: когда президент влияет на ситуацию через свою партию. Согласитесь, если бы результат парламентских выборов был в пользу «Нашей Украины», если бы коалиция была сформирована на базе ПР и «НУ», если бы «оранжевые» получили своего премьера, ситуация в стране была бы принципиально иной.

И в этом случае не возникало бы нынешних конфликтов, право вето стало бы «спящим». Вывод? У президента сегодня не хватает именно партийно-политических полномочий, и это важнейший момент. И когда говорят, что нам нужна новая, до мелочей отрегулированная Конституция – это правовая утопия. Такого не бывает, это правовой догматизм, он всех нас заведет в тупик: жизнь богаче, чем любая политическая норма. Основной Закон да и вся политическая система не строятся лишь на конституционных полномочиях, у Конституции всегда должна быть «политическая подкладка» – партийный процесс, он живее, динамичнее. И чтобы максимально использовать конституционные полномочия, должен появиться политический «воздух». В пробирку конституционных полномочий нам необходимо впустить возможности, которые даются политикой, тот самый «воздух». И у президента сегодня основная задача – трансформировать, модернизировать «Нашу Украину», сделав ее инструментом своих же конституционных полномочий.

Виктор Андреевич понимает, что без полноценной пропрезидентской партии он не сможет реализовывать свои конституционные полномочия. Их всегда будет мало, особенно в нынешних условиях, когда каждый политический топ-ок имеет партию, используя ее как инструмент для распределения должностных и финансовых ресурсов. У Мороза есть партия, у Януковича, Тимошенко – тоже. И только у президента есть проблемы с таким «оружием». А это то, что дает возможность присутствовать в политике не по воле какого-то человека, не по назначению, а по призванию. Потому, что через партию ты выходишь на избирателя, через партию ты организуешь политику. Да, для стабильной демократии такой Секретариат, как у нас, не нужен, потому что центр генерации решений (в том числе, и президентских) находится в партии. Но у нас партии только формируются, и даже Виктор Янукович укомплектовал правительство не на базе сильной, на первый взгляд, Партии регионов, а на базе доверенных людей, так сказать, свой личный кабинет, а не правительство ПР. Но сегодня эффективная политика не может осуществляться без организованных партийных интересов, формируемых партией, поэтому и встал вопрос о необходимости укрепления «НУ». Тем более, когда стало понятно, что «Наша Украина» формата «любых друзив» ориентируется не столько на президента, сколько на себя и свои перспективы 2011 года.

Их уход в оппозицию – это вызов президенту, поскольку он разрушал ту элитную, властную комбинацию, которую Ющенко хотел выстроить на базе Универсала нацединства. И тогда встал вопрос: или окончательно терять партию и рубить шашкой воздух, или модернизировать «НУ». Если это удастся, то вся президентская система власти получает мощный источник питания, ту «батарею», от которой идет властная энергетика. И если эту батарею не удастся трансформировать, то, в лучшем случае, «Наша Украина» будет напоминать батарею отопления. Это очень важно, ведь вся политика строится на организованных интересах. А организовать интересы могут неполитические корпорации (профсоюзы), экономические корпорации («ИСД», «СКМ»), или политические партии и силовые структуры. В Украине при отсутствии традиций государства был заблокирован процесс формирования организованных интересов на базе силовых структур, государственной бюрократии, как это происходит в России. У нас так: или партийные корпорации, или экономические корпорации. Смотрите, все большие партии – это микс корпоративности и партийности. Нишевые, идеологические партии, вроде КПУ или СПУ, не претендуют более чем на 3-4%. А вот БЮТ и Партия регионов строятся на корпоративной основе.

Сейчас будет попытка создать партию президента частично на базе классической партийности, но с помощью квазиадминистративного ресурса, сохраняющегося у Ющенко в виде Секретариата.

Может ли президент быть ом партии? Зачем же этот фиговый листочек в виде Секретариата? И почему Ющенко остается почетным председателем НСНУ, а не ее реальным лидером? Пусть делает свою партию сам, тогда и будет четкое понимание того, что «Наша Украина» не может быть в оппозиции…

Такой подход нерационален с политической точки зрения. Если президент является работающим лидером партии, то его партийность сразу ограничит поле для маневра как главы государства. Он станет нишевым президентом. Учитывая размытость границ наших партий, Ющенко сам себя загонит в угол, из которого трудно будет выходить, учитывая разновекторность украинской политической ы. Зайти в партию для президента – значит, искусственно ограничить реализацию собственных полномочий. Но даже и не это главное. Проблема “Нашей Украины» в том, что это партия президентского типа: она выдвигала кандидата в президенты и была сформирована под президентскую республику. А после выборов система эволюционировала в парламентско-президентскую республику. У президента был выбор: участвовать в парламентских выборах как лидер «НУ» или возложить все на свою партию, которая «на марше» вынуждена была перестраиваться, приспосабливаться к условиям парламентско-президентской республики. Януковичу легко это было сделать: он – не президент, а свой кандидатско-президентский опыт использовал во время выборов в ВР. Было легко вписаться и Юлии Тимошенко: она оставалась действующим политиком, с премьерским опытом и бэкграундом. А «Наша Украина» оказалась вроде бы с головой, но без головы – «всадник без головы». Ющенко был главой государства, а в этом статусе очень трудно быть и главой партии. Отсюда и кризис «НУ». «Люби друзи» – это уже следствие, а не причина…

Если кратко, то это будет не курс, а дрейф, поскольку сегодня определить курс, а тем более, его навязать – удовольствие слишком дорогое. Как только мы начинаем чертить курс, сразу же возникает напряжение в политическом поле, оно «искрит». Поэтому иногда лучше иметь не прямой курсив, а пунктир. Это должно быть не желание идти из пункта «А» (Украина) в пункт «Б» (НАТО, ЕС или ЕЭП), а просто выйти из пункта «А». Ориентироваться не на конечный пункт, а по местности, используя мелкомасштабную карту. Главное – не видеть перед собой путеводную звезду, вроде вступления в ЕС или НАТО, а иметь при себе доную карту – чтобы не заблудиться. Не надо пытаться в один прыжок, с помощью сверхусилий, напрягая всех, втискивать общество в узкий формат какой-то интеграции.

И вот почему. Если взять нынешнюю специфику России, то она слишком слаба, чтобы быть империей, но слишком велика, чтобы быть просто нацией-государством. Если эту формулу применить к Украине, то она сегодня слишком сильна, чтобы быть просто ом какого-то объединения, но пока еще слаба для того, чтобы «самостийно» сформировать государство-нацию. И эта особенность определяет все колебания в нашей внешней политике. Были бы мы какой-то Чехией или даже Польшей – нет проблем! Мы могли бы на базе западного проекта объединить всю нацию и куда-то вступать. Но Украина-то больше, чем любая среднеевропейская страна. И не только по территории или промышленному потенциалу. Мы больше как сложносоставное общество и поэтому не втискиваемся в формат простого перехода из советского пункта в пункт европейский. Но мы пока слабы, чтобы создать полноценную нацию на пространстве европейского Востока и на равных конкурировать с той же Россией или ЕС.

Нам нужно интегрироваться по-особому: нащупать собственный интеграционный «сайз», размер. Если вы берете чужой размер, то выглядите нелепо. Поэтому мы не можем выбрать «размерность» России или Словакии: один будет Украине чересчур велик, второй – узок. Главное для Украины в 2007-м – не гнать лошадей, не бежать впереди паровоза. А для этого необходимо деполитизировать внешнюю политику, вывести ее из эмоционального регистра, смягчить «посторанжевую» тональность, поскольку в ней было слишком много трепа, «треша» и неоправданной мажорности. Внешняя политика должна быть переведена в прагматичный регистр. Это новая внешнеполитическая философия, хотя и на короткий период. Наша внешняя политика должна выйти на этап нормализации отношений со всеми странами, Украина должна работать по всем азимутам, ища свой размер. И не только в Европе. Нам нужно сконцентрироваться на экономике, оставив в стороне излишнее морализаторство, характерное для первого этапа «оранжевой» внешней политики. Такое может позволить себе лишь сильная страна, у которой есть ресурсы, чтобы продвигать и мораль, и национальные интересы. Основной вызов для внешней политики в 2007 г., в связи со вступлением в ВТО – научить бизнес и общество жить в условиях глобального клуба либеральных экономик. Научимся – выстоим, выаем.

Каждая подсистема общества имеет свой операционный код. В экономике это эффективность/неэффективность, в науке – истина/ложь, в политике – власть/оппозиция и т.д. Что может быть проще? Операции происходят в борьбе за власть: каждая оппозиция стремится стать властью, а власть может оказаться в оппозиции. Но когда мы смещаем фокус анализа на украинскую действительность, то видим, что нет четкого деления на власть и оппозицию – у нас это все «размыто». Хотя политреформа сделала много для того, чтобы эти понятия выкристаллизовались, сегодня это еще не кристаллы, а скорее политические туманности. Но, тем не менее, система «власть–оппозиция» уже начинает проделывать операции, которые составляют содержание украинского политического процесса. Однако и оппозиция у нас размыта. И не потому, что состоит из двух частей («НУ» и БЮТ), а потому, что не решен окончательно вопрос: «Наша Украина» – все-таки в оппозиции или во власти? И даже когда представители «Нашей Украины» покинули правительство, привязка этой силы к президенту не может ее сделать крайне оппозиционной. Тогда это будет означать «втягивание» в оппозицию и президента.

А это нелогично, поскольку глава государства может овладевать оппозиционной стилистикой, через вето оппонировать правительственным законам, но просто быть оппозиционером президент не может – он гарант стабильности и глава государства. Поэтому у нас сейчас не оппозиция, а оппозиционный пул с квазиоппозиционными партиями. И внутри идет борьба за то, кто оппозиционнее. Это важно с точки зрения будущего позиционирования, с точки зрения выборов. Если мы в оппозиции, то не несем ответственности за происходящее. Мы – и во власти, и в оппозиции, значит, действуем по конъюнктивной логике. Но даже если мы признаем, что самой оппозиционной политической силой является БЮТ, а Тимошенко в оппозиции нет равных, то в самом блоке Юлии Владимировны есть разные группы по интересам, которые по-разному видят свою оппозиционность, а часто просто не хотят быть оппозиционными, потому что не умеют и не могут. А другие наоборот – могут жить и работать только в оппозиционных условиях и никогда не будут во власти.

Была бы в Украине уже сформированная а очередностей (власть–оппозиция), не было бы проблем, все бы понимали: мы тут, в оппозиции, временно и через какое-то время обязательно придем к власти, поскольку больше некому. Но в Украине мы не уверены, что а очередности будет работать. Отсюда и сомнения: а чего это мы тут, в оппозиции, сидеть будем? За что мы платили деньги – чтобы быть в оппозиции? Мы платили деньги за то, чтобы быть не просто при власти, а при бюджетной власти. В Украине ведь до сих пор действует ресурсная политика: власть – как доступ к ресурсам. Отсюда и реприватизация, и бюджетное «перекраивание». Если же говорить о практике, то сразу возникает вопрос о законе об оппозиции. Причем, все понимают, что это закон об оппозиции «имени Юлии Тимошенко» для других не нужен.

В мире практически нет специальных законов об оппозиции, потому что работают Конституция, законодательство, основные законы политики. Но поскольку у нас они не срабатывают в полной мере, то требуются дополнительные гарантии. Во-первых, такой закон об оппозиции – это тоже ресурс, только антиадминистративный: дескать, мы ж не были у власти, мы не виноваты в экономическом падении и т. д. Поэтому оппозиция, благодаря такой позиции, получает фору в конции на будущих выборах. Во-вторых, наш закон об оппозиции выписан так, что, будь он принят, оппозиция не просто контролировала бы власть, а во власть входила, имела свои каналы к медийным, бюджетным, приватизационным ресурсам. Как говорил Ленин, по форме все правильно, а по сути – издевательство. И все это знают и понимают, что оппозиция из блока Тимошенко просит отдать ей «кусок хлеба», она сигнализирует: в БЮТ тоже есть люди, которые шли на выборы не для того, чтобы сидеть в оппозиции, а чтобы получить доступ к ресурсам. Поэтому большинство не хочет принимать этот закон или же попытается его выхолостить так, чтобы он потерял смысл для блока Тимошенко. А зачем нужен закон, не позволяющий части тимошенковцев припасть к власти?

Думаю, на закон о Кабинете министров. Правительственный вариант этого документа не утраивает Виктора Ющенко, поскольку он фактически легализует доминирующую роль КМ. Если он будет принят, то произойдет сдвиг от парламентско-президентской формы правления к премьерской модели. Однако в любом случае для БЮТ и самой Юлии Тимошенко поле маневра все равно довольно узкое: ей могут предложить обмен законами, но все равно она вряд ли получит желаемый оппозиционный статус, тот, который выписан в ее законе. А потом, это очень рискованная а, потому что сделка БЮТ с антикризисной коалицией может быть проышной в репутационном плане. Она понесет имиджевые издержки, эту тему с удовольствием подхватит «НУ», у которой идет борьба с блоком Тимошенко за то, чья сила оппозиционнее. Поэтому, я считаю, что будет либо принят закон ради закона – бессмысленный (но не беспощадный). Или же борьба за закон об оппозиции будет главной «фишкой» БЮТ и позволит ей оставаться в статусе политически обиженных. А таких избиратель, как известно, любит. У политиков всегда есть возможность превратить нужду в добродетель…

Наша нынешняя система – это система «двойной коалиционности». Потому что есть парламентская коалиция, а есть большая коалиция, точнее, «картель элит», а если еще точнее, картель президента, премьера и, возможно, спикера. Она оформилась в конце 2006-го и, наверное, в таком виде, «зацементируется» в новом году. Это альянс «на троих»: премьер, президент, глава Верховной Рады. Это временный альянс, но он формирует режим мирного политического сосуществования, когда приходится друг с другом считаться, поскольку уже все понимают, что кто-то один не может стать победителем и навязать всем собственные правила ы. И если оценивать работу новой президентской команды, то можно сказать, что Секретариат Балоги смог добиться политического паритета, и правительство это поняло. Поэтому система «мирного сожительства», хоть и предполагает «свернутую» конфликтность, локальные конфликты, войну нервов и слов, но не дает разгореться войне на полное уничтожение. Потому что ни одна политическая сила, ни один политический институт сегодня не могут «переварить» страну – Украина слишком большая для того, чтобы одна политическая группа могла выать все и навсегда.

Ирина Гаврилова, Владимир Скачко, Александр Юрчук

telegraf