В неверности демократии Президента Саакашвили из революционной команды жестче всех обвиняют республиканцы. Летом 2004 года, после выборов Верховного совета Аджарии партия покинула ряды парламентского большинства. Это решение было обусловлено также ограничением статуса аджарской автономии. “Саакашвили искренне считает, что авторитаризм может присутствовать в демократии. В этом он похож на Путина. А я убежден: или демократия, или авторитаризм. У свободы нет альтернативы”, – говорит республиканец Давид Бердзенишвили.

Несмотря на расхождение путей бывших соратников, между ними остались точки соприкосновения, и это, в первую очередь, касается проблемы конфликтов.

Саакашвили знает, что, в отличие от всех остальных политических сил Грузии, республиканцев знают и слушают в Абхазии. Путь урегулирования конфликтов, декларированный нынешними властями Грузии, во многом соответствует республиканскому видению решения этой проблемы, хотя последние более стабильны и последовательны в своих позициях, чем президентская команда.

Республиканцы – партия, давно занимающаяся абхазской проблематикой и являющаяся на политической арене Грузии самой лояльно настроенной силой в отношении абхазского вопроса. Из-за этого в Грузии они пользуются далеко не бешеной популярностью.

Несмотря на резкую критику власти, последняя не всегда отказывается от сотрудничества с этой оппозиционной партией. Хороший пример тому недавняя презентация проекта о создании специальной зоны экономического развития, в разработке и обсуждении которого наряду с министром экономики и парламентариями из проправительственной партии принимали участие и республиканцы.

Именно эта политическая сила была автором скандально известного проекта “концепции о статусе Абхазии”, который одно время активно, хотя негласно поддерживал официальный Тбилиси, но после того, как проект не получил широкой общественной поддержки, власти не решились открыто поддержать его.

В сфере урегулирования конфликтов – на данном этапе это касается только Южной Осетии – у грузинских властей есть определенный прогресс. Выступление Эдуарда Кокойты с предложениями мирного урегулирования вселяет грузинским властям надежду на продвижение мирного процесса в урегулировании обоих конфликтов. Однако до сегодняшнего дня, спустя два с лишним года после революции, об омеющейся у власти концепции урегулирования конфликтов говорить не приходится.

Упразднением партизанского движения власти Грузии продемонстрировали намерение мирного урегулирования абхазского конфликта. В этом же ключе можно рассмотреть назначение президентом своим спецпредставителем в грузино-абхазских переговорах Ираклия Аласания, ставленника Вашингтона с ярко выраженными пацифистскими взглядами. Аласания – молодой, обаятельный чиновник, потерявший в абхазской войне отца, но чуждый чувстсву мести. Его уважают и в Абхазии, и в Грузии, а реваншистски настроенным силам в Тбилиси приходится терпеть его.

Однако нельзя сказать, что Аласания задает тон “абхазской” политике Тбилиси, что не может не настораживать Сухуми. “Скромность” позиций Аласания обусловлена, в первую очередь, непрозрачностью Тбилиси и лично Президента в абхазском вопросе.

Существует мнение, что мирная политика Аласания Президентом принимается, по меньшей мере, неоднозначно. Но факт, что Аласания по сей день остается спецпредставителем Президента, а это означает, что если Саакашвили и подумывает о военном решении конфликта – в чем его часто упрекают, особенно из Сухуми – у него есть сдерживающий фактор в лице Аласания (читай – Вашингтона), с которым Президенту приходится считаться.

В этом контексте интересно смотрится фигура Георгия Хаиндравы – госминистра по урегулированию конфликтов, который, как давно замечено, является не только биологическим, но и идейным братом республиканца Ивлиане Хаиндравы. Кстати, после того, как госминистр открыто поддержал скандально ушедшего с поста министра иностранных дел Саломэ Зурабишвили, в Республиканской партии для Георгия Хаиндравы уже начали готовить место, однако, власть смогла поменять направление политических процессов и Хаиндрава остался в кресле госминистра.

Но лояльным к власти чиновником он так и не стал – он уверен в своих намерениях и порой даже умудряется действовать вопреки позиции оициального Тбилиси, хотя, как и Аласания, делает это крайне тонко и безболезненно. К примеру, когда фаворит Президента, министр внутренних дел Вано Мерабишвили называл Президента непризнанной республики Южная Осетия Эдуарда Кокойты “главой криминальной банды”, Хаиндрава благодарил “господина Кокойты” за представление им плана мирного урегулирования южноосетинского конфликта.

Словом, Аласания и Хаиндрава держат разные – правда, далеко не влиятельные рычаги управления, но у их кораблей одно направление.

Что касается военного варианта решения проблемы, после ухода партии войны во главе ныне покойного “председателя Верховного Совета Автономной Республики Абхазия” Тамаза Надареишвили, он потерял легитимность, однако среди солидной части беженцев и представителей изгнанных «автономных» структур (которые в большинстве случаев также являются беженцами) вариант силового решения по-прежнему актуален. В условиях декларированной властью мирной политики, этот сценарий открытым текстом обсуждается лишь в маргинальных политических кругах. Но это не означает, что власть совсем отреклась от войны. Войнственная риторика вместе с шеварднадзевским режимом не канула в лета, а обрела новую форму.

Логику войны младонационалы приподносят в упаковке миролюбивых аргументов. Пример тому следующие слова национала Ники Гварамия: “Мы не собираемся начинать войну против абхазов или осетин. Открыто заявляю, что в проблеме конфликтов для нас приоритетны мирные методы. Речь идет только о том, как прийти к мирному урегулированию, как заставить абхазскую сторону сесть за стол переговоров. Мы должны посылать им один единственный мессидж – “Абхазия будет в составе Грузии!” А о формах сосуществования можно договариваться. Силовой вариант разрешения конфликта исключен, если, конечно, это не будет единственный путь решения проблемы”.

Не случайно, что Гварамия не доволен и женевскими переговорами и считает их пустой тратой времени.

Недавно еще дальше пошел начальник Генштаба ВС Грузии Леван Николеишвили, по словам которого, вернувшиеся из Ирака грузинские миротворцы при необходимости используют накопленный в Ираке опыт для восстановления территориальной целостности Грузии.

К чему приведет “тандем” воинственной риторики и пацифистских деклараций грузинских властей, сложно предугадывать. Индикатором намерений официального Тбилиси должна стать судьба Соглашения о гарантиях безопасности, которое готовится для подписания двумя Президентами.

Марина Бондарчук, Abxazia