Четверо министров-«нашеукраинцев» уходят из правительства. Таково желание партии. Уже отставлены Роман Зварич и Игорь Лиховой. На этой неделе должны «подписать обходные листы» Юрий Павленко и Владимир Поляченко. О том, с какими чувствами и настроением уходит в оппозицию министр по делам семьи, молодежи и спорта Юрий Павленко.

Беседа проходила до рассмотрения «кадрового» вопроса в Верховной Раде.

— Вы работали с тремя премьер-министрами в трех достаточно разных правительствах. По Вашему мнению, чем отличаются их методы и стиль работы?

— Главная особенность всех трех правительств в том, что между ними не было существенной разницы в отношении к проблематике моего министерства. Поэтому я могу утверждать, что имел достаточно комфортные условия при переходе из одного состава правительства в другое. Ни один премьер не ломал и не корректировал «под себя» ту работу, которую я проводил в сфере молодежной и семейной политики и в сфере физической культуры и спорта. Каждый из них поддерживал мою деятельность. Более того, каждый следующий переход, каждое изменение состава правительства я старался использовать для пользы моего дела. С каждым новым составом Кабмина я нарабатывал все больше профессиональных навыков, учился принимать более оперативные и эффективные решения.

Я не считаю корректным оценивать каждого из премьеров, потому что я и сегодня — Кабинета Министров, был ом всех упомянутых правительств, и потому несу равную с другими ответственность за все принятые решения. Замечу лишь, что тяжелее всего было работать в правительстве Юлии Тимошенко. Тяжелее потому, что министерская работа тогда для меня была в новинку. Опыта не было, внутрикабминовские подковерные ы чиновников и их аппаратные расклады не всегда понимал. По сути, преодолеть те трудности мне помогло доверие людей, с которыми я работал. Именно это и компенсировало недостаток профессионального опыта. Я считаю, что мне удалось привлечь на работу в свое министерство лучших из лучших в этой сфере. И не только привлечь, но и, что еще важнее, сберечь их.

— Есть расхожее утверждение, что министр — это политическая фигура. Однако вы говорите, что круг профессиональных обязанностей не должен меняться в зависимости от состава Кабмина. А менялась ли политическая составляющая работы каждого из правительств? Да и была ли она вообще?

— Безусловно, некоторые различия были. Например, в первом и во втором составах правительства никогда не было дискуссий по позиции Президента. Есть его позиция, есть указ или поручение — и мы его выполняем. Т.е., решение Президента всегда было весомым аргументом на заседаниях. Особенностью же этого состава правительства является то, что позиция Президента по какому-либо вопросу — как раз самый незначительный аргумент.

— Нет ли в этом «ы наоборот», когда решения принимаются по принципу: раз Президент «за», то мы «против»?

— Мне кажется, что такого все же нет. Во всяком случае, подобное нигде еще не было озвучено. Зато главным аргументом для принятия решения в этом правительстве является то, что та или иная программа или план действий был принят или одобрен еще при первом премьерстве Виктора Януковича. По понятным причинам я не могу использовать такой аргумент. Хотя справедливости ради замечу, что некоторые направления работы моего ведомства были взяты из наработок правительства Януковича 2003-2004 гг. И я, как министр, продолжил работу, которую вели мои предшественники. Ведь часть программ, которые мы реализуем и по сей день, были действительно приняты в 2004 году. Т.е. — приняты в 2004, а реализованы — в 2006-ом. Конкретный пример — создание сети социальных учреждений. Однако если решение было принято еще в 2004 году, то реальные деньги на его реализацию были выделены из госбюджета волевым решением Президента только в 2005-2006 гг.

— Одним из первых предложений Николая Азарова на посту министра финансов было ограничить или вообще отменить выплаты матерям при дении ребенка. Как Вы считаете, это было желание сэкономить деньги для бюджета или попытка ревизии политики Президента по поддержке материнства?

— Честно скажу: не знаю, что подвигло работников министерства финансов заложить такое решение в проект бюджета. Тем более, что эта позиция была даже элементарно неграмотно выписана. Т.е., было непонятно, когда будут выплачивать те 5 тыс. грн., которые было предложено оставить — во время родов, во время декретного отпуска? Не углубляясь в подробности, просто скажу, что из предложенного варианта бюджетной статьи можно было сделать разные выводы.

Считаю, что есть три вещи, которыми я могу гордиться, и которые мне удалось отстоять за 100 дней работы в правительстве Януковича.

Первое — льготы на проезд детей и студентов. Напомню ситуацию. В сентябре появилось заявление «Укрзалізниці», в котором министры Павленко и Николаенко были обвинены в безответственности. Кроме того, утверждалось, что раз министры такие плохие, то с 1 октября все льготы будут упразднены. Мне удалось очень оперативно, буквально в тот же день, доказать, что все, что содержалось в этом заявлении — неправда. И «Укрзалізниця» получила очень серьезный ответ, по сути, от всех, и в первую очередь — от премьер-министра. И, что интересно, после урегулирования этой проблемы деньги на льготы в структуре железной дороги очень быстро нашлись. Кстати, «цена вопроса» — около 40 млн. грн. в год. В то время, как «Укрзалізниця» ежегодно тратит более 100 млн. на благотворительность.

Второе — выплата помощи при дении ребенка. Как только я увидел редакцию планируемой статьи в бюджете по этому вопросу, я сразу же занял резко отрицательную позицию. Премьер-министр с ней согласился.

И третье — это попытка изменения помесячного графика выделения бюджетных средств. Это мотивировалось бюджетным дефицитом. Было предложено перенести выделение средств, например, с августа-сентября на ноябрь-декабрь. По моему министерству такая практика била в первую очередь. Конкретно — по организации спортивных мероприятий. Ведь их нельзя перенести на зиму, — они проходят именно тогда, когда указано. И за два года все спортсмены привыкли, что они получают деньги еще перед отъездом и всю сумму полностью, а не после возвращения с состязаний, когда-нибудь потом, и то — не факт, что в полном объеме. И вообще, до 4 августа сего года тема финансирования спортсменов просто не возникала. Все было по четкому принципу: что утверждено календарным планом состязаний и подтверждено финансовым планом — финансировалось день в день. После нескольких совещаний с премьером и вице-премьером Азаровым деньги на спортсменов были возвращены в полном объеме.

Кстати, вот еще одна разница между правительствами, в которых мне пришлось работать. До 4 августа я не знал, что такое Государственное Казначейство. Просто не знал, и все. Потому что в первых двух правительствах помесячный график финансирования неукоснительно выполнялся — только документы правильно заполняй. При нынешнем правительстве начались сбои — уже упомянутые мной переносы выделения средств на более поздний срок. И потому у меня возникали постоянные проблемы. Мне постоянно докладывали, что нужно кому-то в это Казначейство звонить, что спортсмены бастуют, все молодежные организации, грубо говоря, ночуют у меня в приемной, потому что мы не вовремя и не в полном объеме их профинансировали, и т.д.

— А чем руководствовался вице-премьер, когда пытался урезать финансирование, например, спортсменам?

— Не знаю. Для меня в тот момент было главным, чтобы вопрос был решен. Но если мы уже заговорили о Николае Яновиче, то тут было несколько любопытных моментов. На первый наш разговор по бюджету я пришел его убеждать в том, что развитие семейных форм воспитания, поддержка национального усыновления и установление преференций являются очень важными вопросами. Но когда зашел в кабинет, то Азаров сразу спросил: «Так что нам надо сделать, чтобы у нас все дети были в семьях?». Для меня это была очень приятная неожиданность. Я прочитал ему несколько пунктов своих предложений, и он сказал: «Давай это быстро делать». И предложил такие вещи, которые я даже не решался озвучивать, помня все предыдущие дискуссии с Министерством финансов. Например, Азаровым была поддержана инициатива о снятии налога на прибыль физических лиц с семей, которые усыновили ребенка. Поставив при этом, конечно, определенную предел по уровню общего месячного или годового дохода. Для семей со средним достатком такие льготы были бы очень привлекательными. Например, трехмесячный отпуск одного из родителей — это было поддержано сразу же.

Еще один вопрос, в котором Николай Янович меня неожиданно поддержал — это вопрос реформирования интернатов. Например, было четко подсчитано, сколько стоит содержание ребенка в интернате, и сколько оно стоит в приемной семье. Было принято решение о повсеместной поддержке ребенка-сироты независимо от места, где он находится — в опеке, в приемной семье, в интернате, детском доме семейного типа и т.п. Поддержка все равно должна быть на одном, достаточно высоком уровне. Вспомним также проект «Деньги идут к ребенку». В принципе, теперь я спокоен, так как вижу, что у вице-премьера есть правильное понимание того, как должна развиваться социальная сфера.

— Как Вы считаете, достаточно ли на сегодняшний день государство выделяет средств на социальную защиту детей?

— На мой взгляд, та динамика развития, заложенная Президентом Виктором Ющенко изменениями в госбюджет-2005, пока сохраняется.

Может, по инерции. Однако делать какие-то конкретные выводы можно будет только по результатам окончательно принятого и утвержденного бюджета на 2007-ой год.

Собственно, бюджет-2007 — это, наверное, первый бюджет, в котором я полноценно боролся за какие-то статьи и за конкретную программу своих действий в качестве министра и министерства как органа исполнительной власти. До этого было по принципу: «проси побольше, и что-то получишь». Такая система самообмана и на уровне министерств, и на уровне принятия окончательных решений, была нормой. Стандартной была ситуация, когда премьер заявлял, что предложений от министерств пришло в три раза больше, чем вся доходная часть бюджета. Поэтому в этом году, когда службы моего министерства готовили соответствующие бюджетные запросы, я просил их быть максимально реалистичными.

Хотел бы отметить, что 2006 год вообще был очень сложным в моей карьере. Ведь в 2005 году закончились почти все государственные программы по моей сфере, а ведь именно они являются главным аргументом для выделения финансирования. Ну, разве что Программа поддержки молодежи действует до 2008-го года и несколько других проектов. Анализ завершившихся программ показал, что они были профинансированы на 20-30%. Кстати, это вообще выше моего понимания, как можно подводить итог программе, если она была профинансирована, скажем, на 25%. Утверждаю, что программы, которые принимались при моем уже участии, абсолютно реально выполнить. Я знаю, сколько денег по ним будет выделено в этом году, сколько — в следующем, и так далее — все это четко совпадает с расчетами по программе. Кроме того, наконец-то в каждой программе четко расписаны источники финансирования — сколько средств бюджетных, сколько — внебюджетных, сколько будет профинансировано из местных бюджетов и т.д. Я знаю, что все программы по каждой из сфер, за которые отвечает мое министерство, либо уже утверждены, либо будут одобрены в ближайшее время. Т.е., мой преемник попадет в очень комфортные условия работы, так как у него уже будет четкий план действий. Собственно, такую задачу я сам себе и поставил — чтобы те позитивные моменты, которые были начаты при моей каденции, были продолжены и в дальнейшем. Еще хотел бы отметить достаточно важную вещь, заканчивая тему программ. Все предложения и приоритеты, которые были определены министерством одинаково были поддержаны в коалиционном договоре «помаранчевой» тройки, в коалиционном договоре «Наша Украина-Партия регионов», в договоре о создании антикризисной коалиции, в Проекте закона о социально-экономическом развитии страны на 2007-ой год. Т.е., все эти проблемы мы обсудили со всеми и ото всех получили поддержку. Кроме того, мы сформировали общественные коллегии и советы по всем важным направлениям. Таким образом, я, как министр, не принял ни одного решения, которое бы прошло без обсуждения с общественными организациями — детскими, молодежными, женскими, спортивными федерациями и т.п. Кстати, многие воспринимают общественные организации в качестве обузы — мол, «туда одни сумасшедшие ходят». Я с таким подходом не согласен и потому с полным уважением отношусь ко всем руководителям общественных объединений. В этом есть и здоровая доля прагматизма — вполне очевидно, насколько у нас будет меньше проблем, если они будут с нами сотрудничать.

— Не жалко ли вам покидать министерское кресло после всего сказанного? И сразу второй вопрос. Что будет, по Вашему мнению, с тем коллективом, который вы создали и сохранили?

— Я, безусловно, погрешу против истины, если скажу, что мне будет совсем не жаль. Очевидно, что жаль. Когда я писал заявление об отставке, когда регистрировал его в Верховной Раде, когда выходил на пресс-конференцию, — я понимал, что весь коллектив, сотни и тысячи людей, с которыми я работал все это время, которых я разными аргументами убеждал быть союзниками, — могут воспринять мой уход как предательство. Существует общеизвестная истина: «Относись к людям так, как ты бы хотел, чтобы они относились к тебе». Когда я занял министерское кресло, то старался быть максимально корректным по отношению к моим предшественникам. Будь-то Валентина Довженко, или Николай Костенко. Более того, с каждым из них мы провели очень серьезные беседы с точки зрения преемственности власти. Я задавал им вопрос: что именно они считают необходимым продолжать? Каждый из них рассказал, где были ошибки, какие трудности и где их подстерегали. Потому это первое, на что я рассчитываю у моего преемника — отношение и к кадрам, и ко всей работе министерства. Могу уверенно утверждать, что я не уволил ни одного профессионала за его политические взгляды (хотя доносов, кстати, хватало). И ведь для «репрессий» у меня был вполне благовидный повод — проходила реорганизация министерства. Но моя совесть чиста — все профессионалы, независимо от того, кого они поддерживали, были они на Майдане или нет, остались на своих местах. Безусловно, это не касается заместителей министра, директоров основных департаментов — но опять-таки, эти увольнения были никак не связаны с политикой. И вообще — удалось воспользоваться благоприятной ситуацией февраля-марта 2005-го года, когда очень много людей действительно хотели работать на государство. Они были готовы идти во власть и творить ее. Новую власть. И я помню, как приходили люди с теплых, насиженных мест в международных общественных организациях, где они получали по 500 долларов за сидение на месте и выдачу экспертных оценок. Именно тогда удалось привлечь многих таких людей — на маленькую зарплату, в куда более жесткие рамки работы. И, несмотря на все проблемы, которые были за эти два неполных года, они продолжают работать и по сей день.

— Но Вы все-таки уходите…

— Я ведь увольняюсь не потому, что плохо работаю или у меня возник личный конфликт с кем-то. Наоборот. И Президент, и премьер-министр во всеуслышание не раз давали высокую оценку моей деятельности.

Я ухожу из-за конфликта команд. Я — представитель «Нашей Украины». Она вошла в правительство в ходе переговоров, результатом которых стало подписание Универсала национального единства. Именно поэтому я согласился работать в уже третьем по счету для меня правительстве. Многие тогда задавали вопрос: «Зачем ты туда идешь? Ведь ты теряешь депутатский мандат». Но мне было достаточно просто принять это решение, так как я знал, куда и зачем иду. Я знал, что за 2, 5, 10 месяцев или сколько там у меня их будет, можно будет продолжить все то, ради чего я трудился предыдущие полтора года. И для меня, например, Национальный план действий по выполнению Конвенции ООН по правам ребенка, который на тот момент не успело утвердить правительство, или Государственная Программа развития физкультуры и спорта, — были намного более важными, нежели депутатский мандат.

Но. Не выполнены договоренности между командами. Партия, представителем которой я являюсь, заявила о переходе в оппозицию к действующему Кабмину. Очевидно, что я не имею права оставаться в правительстве. Вариант выхода из партии или приостановки ства в ней я не рассматриваю, так как считаю это предательством. Есть отдельный вопрос внутрипартийных отношений. Но я все равно считаю себя частью этой команды, и надеюсь, что ее единство восстановится. И тот кризис, в который команда попала, получив власть, должен многому научить.

— Весь этот демарш министров-«нашеукраинцев» будет иметь смысл только в одном случае — если в результате у нас начнется формирование модели ответственного правительства. Когда смена политических сил при власти означает смену политики. Вы думаете, что Ваша отставка действительно будет способствовать становлению такой системы?

— Я верю, что Майдан не прошел даром. Не с точки зрения политических сил, а с точки зрения отношения людей к власти. И недопущения людьми в будущем каких-то грубых манипуляций по отношению к себе. Думаю, это основное достижение и итог Майдана, и им будут, очевидно, пользоваться все политические силы, независимо от того, на чьей стороне они были в 2004 году. Ну, разве что кроме коммунистов. Все другие политические силы эту позицию задекларировали. А Виктор Янукович даже не один раз. Очень бы хотелось верить, что это — искренняя убежденность, а не заготовка политтехнологов.

— Вам хочется верить или вы действительно уверены?

— Пока то, что происходит, вызывает доверие. Однако замечу, что мне сегодня несколько тяжеловато выступать как политику — с точки зрения всех межпартийных и межфракционных раскладов. Все это время я вполне осознанно был отстранен от политической жизни такого рода. Было поручение партии работать — и я работал, понимая, что моя работа также создает и лицо партии и Президента, который своим указом назначил меня министром. А я считаю, чтобы достичь успеха в чем-то, ты должен отдаваться этому делу на 100%. Раздвоение не дает возможности довести до ума хоть что-то. Именно поэтому я и вышел из Президиума своей партии. У меня просто элементарно не было времени уделять внимание партийной работе. Президиумом должны заниматься освобожденные от всех других обязанностей люди — заниматься серьезно и профессионально. Кстати, отличие депутатской деятельности от работы в исполнительной власти заключается и в том, что депутатство оставляет время на партийную работу. Исполнительная власть таковой возможности не дает.

Валерий Зайцев, Антон Крюков, Богдан Буткевич

«Грани плюс»