Вопреки пессимистическим прогнозам экспертов, после отставки правительства Тимошенко Виктор Пинзеник получил предложение остаться работать в кабинете Еханурова. Критические высказывания некоторых его соратников по партии «Реформы и порядок» в адрес нового правительства не заставили Виктора Михайловича отказаться от должности. Некоторые однопартийцы попытались даже поставить ультиматум: или Минфин, или партия... Но, как говорит министр, за должности он не держится, а просто хочет работать там, где может быть полезен. Поэтому бросить Кабмин, особенно в разгар бюджетного процесса, Пинзеник не смог.

— На этой неделе парламентарии во второй раз попробуют принять в первом чтении закон о госбюджете на 2006 год. Ваши прогнозы? Удалось ли решить все спорные вопросы?

— По многим параметрам, я бы сказал, второго уровня нам удалось найти общий язык. Но проблемы первого уровня остаются открытыми. Это в первую очередь касается снижения налогов. В отличие от предыдущей версии законопроекта профильным парламентским комитетом было поддержано лишь одно предложение по снижению налогов — по начислению на фонд зарплаты. Остальные два предложения отклонены, с чем правительство не согласилось. То есть мы настаиваем на том, чтобы предложения по снижению налогов были учтены в полном объеме. Во-вторых, профильный комитет предложил правительству увеличить дефицит бюджета до трех процентов. Однако расходы бюджета было предложено не просто оставить на прежнем уровне, но и еще добавить новые. Если учесть все предложения по расходам бюджета, то мы выходим на дефицит, который даже страшно называть. Проект бюджета является несбалансированным. И это ключевая проблема противоречий. Это значит, что даже если документ будет проголосован в первом чтении, то дальнейших трений по этому вопросу между парламентом и Кабмином не избежать.

К сожалению, сейчас налицо попытки загнать правительство в угол. То есть поставить такие условия, которые реально нельзя будет выполнить.

— Причина находится в плоскости приближающегося старта избирательной кампании?

— В принципе подобные проблемы есть всегда. Но в предвыборный период этот конфликт интересов обуславливается еще и желанием «раздать» народу деньги, понимая, что их реально на подобные предвыборные цели нет. Поэтому, безусловно, здесь присутствует элемент избирательной кампании.

— Вы назвали одним из главных камней преткновения снижение налогов. Нельзя ли найти компромиссный вариант решения данного вопроса? К примеру, согласиться с той же Людмилой Супрун, которая предложила решать проблемы с налогообложением не с помощью госбюджета, а внесением изменений в налоговое законодательство?

— В чем заключается изюминка этого предложения? По закону мы должны считать бюджет на действующей базе. Мы, разрабатывая бюджет, основываемся на каких-то конкретных цифрах по налоговым ставкам. Затем, скажем, уже после утверждения госбюджета депутаты вносят изменения в налоговое законодательство, снижая ставки. Поскольку в бюджете были учтены другие значения, то это в итоге приводит к появлению бюджетных дыр. Поэтому нельзя разрывать изменения в налоговое законодательство и закон о госбюджете (я имею в виду исключительно ставки налогов, которые, к тому же, снижаются). Есть доходы и есть расходы. Если не учитывать ставки налогов в балансе бюджета, то снижение налогового давления будет благим намерением.

— Если говорить в общем, то какие цели преследует бюджет на следующий год? Насколько справедлива критика ваших оппонентов относительно того, что этот бюджет — вновь бюджет проедания, а не развития?

— Давайте разберемся, что такое бюджет проедания и бюджет развития. Вот, к примеру, получил учитель зарплату на 200 гривен больше. Что он будет делать с этими деньгами? Пойдет в магазин и купит больше продукции. Это дает ресурсы экономике? Дает. Второй пример. Мы направили, образно говоря, те же дополнительные 200 гривен на строительство дороги. Из них часть, скажем 20 гривен, пойдет на зарплату рабочему, который будет строить эту дорогу, еще часть — тем, кто производит асфальт, бетон, машины и т. д. То есть получается, что в любом случае эти 200 гривен уйдут в зарплату. С точки зрения макроэкономики любые расходы — это зарплата. Но с точки зрения все той же макроэкономики приведенные выше примеры требуют разных подходов по управлению инфляцией. Первый случай больше работает на рост инфляции...

— Получается, второй вариант лучше?

—Я не об этом сейчас говорю. Все деньги в конечном счете идут в экономику: или через зарплату, или через, грубо говоря, магазин, или через банковские вклады — депозиты, или через другие расходы. Поэтому заявления о бюджете проедания или непроедания имеют политический оттенок.

Мы понимаем, что перед нами стоят новые задачи. И в этом году мы делаем определенные шаги. У нас расходы развития растут в два раза быстрее, чем расходы на социальные выплаты. Также, думаю, ко второму чтению законопроекта о бюджете мы подготовим изменения, которые дадут сигналы к инвестиционному развитию...

— Слушая выступления представителей новой власти, создается впечатление, что у нас в стране все хорошо. Однако если выйти на улицу и спросить у простого украинца: «Стало ли вам жить лучше?», вряд ли последует положительный ответ. На ваш взгляд, с чем это связано?

— Это вопрос не к экономике. Я знаю, что происходило раньше. И дай Бог, чтобы когда-нибудь повторили нынешний рост доходов. Поэтому ответ на ваш вопрос лежит в иной плоскости, не экономической. Другое дело, что люди живут в ожидании постоянного улучшения. Но ведь обеспечить идеальную жизнь за один год невозможно. Однако то, что нами сделан в этом направлении шаг — не вызывает сомнений: по пенсиям, по зарплатам, по доходам...

— А цены?

— А цены — это не инфляция? У нас за девять месяцев — семь процентов инфляции...

— Ваши оппоненты говорят о 15 процентах...

— Они постоянно говорят, что и бюджет не выполняется. А мы идем за десять месяцев с перевыполнением в два миллиарда гривен.

— После продажи завода «Кривосталь» появилось множество предложений от разных политиков о том, как следует потратить вырученные 24,2 миллиарда гривен. На ваш взгляд, куда все-таки следует пустить эти деньги?

— Во-первых, денег у нас еще нет. Согласно подписанному соглашению, покупатель должен перечислить деньги в течение 60 дней. Во-вторых, часть денег (почти треть!) уже распределена. Когда принимался бюджет, источником покрытия дефицита определена приватизация. В этом году дефицит составляет 6,9 миллиарда гривен. 700 миллионов мы уже получили. Осталось получить 6,2 миллиарда. Далее, у нас есть дефицит следующего года, который согласно бюджетной резолюции должен быть покрыт за счет все той же приватизации. И третий момент. Появляется возможность решения некоторых, назовем их, «проблем будущего». Например, сокращение долгов — это экономия на расходах будущего. Если мы досрочно погашаем долги за счет, скажем, тех денег от продажи «Кривостали», то мы высвобождаем дополнительные ресурсы для других целей. Если мы имеем возможность дать толчок развитию экономики за счет бюджетных средств, это значит, что мы даем перспективу роста доходов наших граждан, причем не на один год вперед.

— Проясните ситуацию с угрозой инфляции после того, как деньги от продажи завода попадут в Украину.

— Это, конечно, хорошая задача для экономистов. Но могу сказать, что продажа завода не повлияет на инфляцию. Данная ситуация не вызовет сюрпризов ни на валютном, ни на потребительском рынках. Эта проблема нам давно известна. И мы знаем, как ее решить. У нас хорошее взаимопонимание в этом вопросе с НБУ.

— Есть ли какие-то механизмы по недопущению «утечки» этих денег в неизвестном направлении?

— Здесь нужно разделить две вещи. Я могу гарантировать, что эти деньги после того, как попадут в казначейство, украдены не будут.

— А по пути к казначейству?

— Нет. Здесь можете быть спокойны. Но есть и второй момент, не имеющий никакого отношения к приватизации. Я говорю о механизмах прозрачности в расходовании этих денег. К примеру, я неоднократно говорил о том, что система дотаций аграриям непрозрачна. И проверка КРУ доказала, что тридцать процентов людей не получили денег, выделенных на их нужды из госбюджета. Такая ситуация, к сожалению, существует и в других сферах...

— Если говорить в общем, то, на ваш взгляд, такие объекты, как «Кривосталь», должны быть приватизированы или же все-таки находиться в госсобственности?

— Давайте проведем сравнительный анализ. Есть государственное предприятие «Кривосталь». И есть частное предприятие «Кривосталь». На госпредприятии платят зарплату людям. Владелец частного предприятия по условиям договора тоже обязан платить зарплату своим работникам. Следующее. И первое, и второе предприятия платят налоги в украинский бюджет. Кроме того, завод, чтобы продукция была контоспособной, требует модернизации. Частник обязался дополнительно на эти нужды пустить 12 миллиардов гривен своих денег. И это помимо тех 24,2 миллиарда, за которые он купил этот завод. Разве государство и общество от продажи этого объекта что-то потеряли? К тому же не следует забывать, что государственная собственность является замечательным инструментом для воровства и коррупции.

— Позвольте несколько отвлечься от экономики... Что происходит в вашей партии? С кем ПРП собирается идти на выборы?

— Сегодня еще не время говорить на эту тему. В начале декабря состоится партийный съезд, где мы и решим все вопросы.

Ирина Каниковская, Столичные новости