В круг общения Галины Павловны Вишневской входили известные политики и главы государств, знаменитые актеры и музыканты... Она завоевала международный музыкальный бомонд, покорив подмостки крупнейших оперных театров мира.

- Блокада научила меня узнавать цену всему настоящему. Пережив такое, люди невольно расставляют все по своим местам. У меня медаль "За оборону Ленинграда". И это самая высокая награда для меня.

- Наверное, да. Когда жизнь поддаст под зад как следует, начинаешь лучше соображать.

- В 25 лет вы блистательно спели в Большом театре партию Татьяны в "Евгении Онегину", а ведь консерваторского образования у вас не было.

- Моей консерваторией стала сцена. Мне повезло с учителями. Это Вера Николаевна Гарина, композиторы Дмитрий Шостакович и Бенджамин Бриттен, дирижеры Мелик-Пашаев и Ростропович. И конечно, режиссер Борис Покровский. Без них я никогда бы не сделала такую карьеру. Единственное, что досталось мне от матери, - звучный голос. Она была цыганкой. Яркой, артистичной и голосистой.

Себя помню примерно с четырех лет. И уже тогда мне хотелось петь. Причем для публики и чтобы мне аплодировали. В первом классе я получила премию за пение - три метра белого в горошек ситца. Стала звездой школьной самодеятельности. В девять лет мне подарили набор пластинок, и там была опера "Евгений Онегин". Я выучила всю ее наизусть и пела с утра и до ночи пушкинские стихи. Все партии: и за Ленского, и за Онегина, и за всех женщин.

До Большого был Театр оперетты, а еще раньше - концерты для балтийских моряков на кораблях. Там первым моим гонораром стали стакан спирта и тарелка супа. Представляете, что такое стакан спирта в блокаду? Сколько там калорий! Это - жизнь! Да, пила!

- Ссоры-то никакой и нет. Просто я больше в этот театр не пойду.

- До сих пор не могу прийти в себя. Как можно было так исказить все образы? Из Ольги сделали полнейшую истеричку, Татьяна пьет у... Ну что это такое?! Я считаю своим долгом высказаться в открытую.

- Это главное, чем я сейчас занимаюсь. Организовать такую школу - давнишняя мечта многих поколений артистов. Шаляпин в свое время хотел открыть студию в Гурзуфе, чтобы заниматься с молодежью. Но эмация помешала этим планам. Мне пришлось идти наугад, потому что подобного центра нигде в мире не существует. Молодые певцы со всех концов России стали первыми моими студентами. Теперь многие из них отмечены престижными наградами международных конкурсов, проявили себя как профессионалы.

- Сколько себя помню маленькой, это всегда была борьба за выживание. Меня бросили на руки бабушке, когда мне было всего шесть недель. Родители забыли, что я существую. Они разошлись. Два великовозрастных балбеса. Матери было 20 лет, когда она меня родила, а отцу 23 года. Вот так и все детство - 40 рублей пенсии за дедушку, который умер. А килограмм масла стоил 16 рублей. Сейчас многие не стесняются просить помощи.

Я каждый день получаю такие письма. А бабушка никогда не просила, даже взаймы. Она стирала на чужих, прибирала, шила... Я выросла в нужде, но никогда никому не завидовала. И не претендовала ни на что. Бабушка мне объяснила: есть две заповеди - не врать и не воровать. По ним я и пила всю жизнь. И своих детей и внуков так же воспитала.

- Первый брак, в 17 лет, был по глупости просто. Даже не знаю, зачем я вышла замуж. Мы разошлись через несколько недель. Не мой человек, и все. Вдобавок муж-моряк оказался жутко ревнивым. Когда я собралась поступать в Театр оперетты, он впал в ярость от мысли, что на его жену на сцене будут пялиться другие мужчины. Я ослушалась, за что получила пощечину, единственную в моей жизни.

Но фамилию Вишневская оставила. Следующий муж, Марк Ильич Рубин, был директором Ленинградского театра оперетты. Там я с ним и познакомилась. У нас был ребенок - сын Илья. Увы, он умер двух с иной месяцев от роду от диспепсии. Как я с ума не сошла от горя, не знаю. Марк Ильич был замечательным человеком, я пила с ним десять счастливых лет. Но потом я встретилась с Ростроповичем и ушла к нему. Рубин был старше меня на 22 года, думаю, это сыграло свою роль: я чувствовала себя свободной, когда встретила Славу. Через четыре дня я стала его женой. И вот уже 51 год вместе. У меня прекрасный муж, о таком можно только мечтать. Гениальный музыкант, кроме всего прочего. Совершенно уникальная личность.

- Ростропович, конечно. С ним все считаются. Раз папа сказал, значит, так надо! Ему предоставлено место хозяина в доме. Устал не устал - ты хозяин. Вот твои дети, вот твоя жена, и соображай, что тебе нужно делать. Я - боевая подруга, но твое слово решающее. Только так! Мужчину надо уважать. Муж - это муж, я старомодна в этом смысле. Но если понадобится, тоже могу стукнуть кулаком по столу.

MIGnews