Кадры из фильма "Эксперимент", снятого молодым режиссером Оливером Хиршбигелем, ставшего лидером германского кинопроката 2001 года. Сюжет практически полностью соответствует эксперименту Филипа Зимбардо. Правда, только до того места, когда реальный эксперимент был прекращен. После этого на экране начинается резня с лужами крови и трупами. Это особенно смущает Филипа Зимбардо. Профессор надеется, что американский фильм о его эксперименте будет основан исключительно на реальных событиях: "Они и без того достаточно драматичны, чтобы их еще и искажать, как это сделано в Das Еxperiment. Мой эксперимент в этом не нуждается!" - заявил он в ЭКСКЛЮЗИВНОМ интервью еженедельнику "Новое русское слово" (Европа-СНГ), опубликованном сегодня.

Случай беспрецедентный. Две американские кинокомпании судятся за право экранизировать исследование социального психолога. В начале ноября в Верховном суде Лос-Анджелеса началось рассмотрение спора между киностудиями Maverick Films (в числе ее собственников певица Мадонна) и Inferno Distribution. Каждая из них претендует на право экранизировать знаменитый "Стэндфордский тюремный эксперимент", проведенный Филипом Зимбардо еще в 1970-х годах.

И это при том, что по мотивам "тюремного эксперимента" уже был снят фильм - немецкий Das Experiment (с Морицом Бляйбтроем в главной роли).

В чем заключался этот эксперимент, и вокруг которого не утихают и спустя тридцать с лишним лет? Социальный психолог Филип Зимбардо пытался понять, насколько сильна роль социальной среды. Он хотел разть секрет эффекта Люцифера, превращающего добропорядочных граждан в жестоких палачей.

...Воскресное утро в калифорнийском городке Пало-Альто раздирал вой патрульных сирен. По всему городу полиция хватала студентов.

Так начинался эксперимент Зимбардо. Он создал в подвале Стэндфордского университета муляж тюрьмы. Выглядела она как настоящая - те же чугунные решетки, смотровые окошки, в камерах из мебели - только койки. Туда были помещены добровольцы-испытуемые, которых простым подбрасыванием монетки разделили на "заключенных" и "надзирателей". Поначалу все это казалось ой.

Но вскоре вчерашние студенты начинали вживаться в роль. Уже через три дня львиная доля разговоров в камерах была посвящена не реальной жизни, а тюремным условиям, пайкам, койкам. По собственной инициативе "надзиратели" с каждым днем ужесточали правила. Недавние пацифисты становились церберами. "Заключенных" заставляли голыми руками мыть туалеты, их сковывали наручниками и заставляли обнаженными маршировать по залу.

Один из "надзирателей" записал в дневнике: "№416 отказывается есть сосиску... мы кидаем его в карцер, приказав держать в каждой руке по сосиске. Я прохожу мимо и колочу дубинкой по двери карцера. Я решил накормить его насильно, он не стал есть. Я размазал еду ему по лицу. Я не мог поверить, что я это делаю".

Вжился в роль и организатор эксперимента Филип Зимбардо, исполнявший обязанности "начальника тюрьмы". Ситуацию переломила невеста психолога Кристина Маслач. На пятый день исследования она приехала посмотреть на эксперимент своего будущего мужа. И первое, что бросилось ей в глаза, - шеренга "заключенных", которых вели строем в туалет, надев мешки на головы.

- Видела наш цирк? - поинтересовался Зимбардо.

- То, что вы делаете с этими ребятами, ужасно, - расплакалась Кристина.

Стало очевидно: эксперимент вышел из-под контроля. И Зимбардо в тот же день закрыл тюрьму. На него обрушился шквал телефонных звонков и писем. Его имя вошло в учебники... Зимбардо и по сей день проводит свои экстравагантные исследования. Он даже собирался повторить тюремный эксперимент, желая сравнить поведение надзирателей, прошедших различное обучение. Психолог надеялся показать, как следует готовить гуманную тюремную охрану. Однако университетское начальство решило подобные опыты не повторять.

До сих пор вокруг этичности этого эксперимента не утихают споры.

- Да, конечно, ведь этот эксперимент дает нам понять, как далеко может зайти человек в подобной ситуации. Правда знай я все с самого начала, то остановил бы эксперимент раньше - до того, как в "охране" начал проявляться садизм, а в "заключенных" - рабская патология мировосприятия.

- В моей роли начальника тюрьмы была та же самая установка, которая привела к тем драматичным изменениям в "хороших" молодых студентах под "властью ситуации". Я не всегда контролировал то, что делал.

- Я попытаюсь показать, что солдаты, виновные в преступлениях, - это нормальные люди, а не патологические садисты. Только они были испорчены "силами обстоятельств", как в иракской тюрьме Abu Ghraib. Нет как таковых "плохих яблок", но ими стали "неплохие", попав в "плохую бочку", созданную американским правительством и администрацией Буша. Если Путин причастен к преступлениям в Чечне, если все происходило по его приказу и с его ведома, то он тоже должен встать в вышеперечисленный ряд.

- Я патриот и люблю свою страну. И именно поэтому я пытаюсь указать и на некоторые недостатки нашей нации. А что касается Милгрэма, с которым, кстати, я учился в одном классе, то я разделяю его мнение, что ситуация может брать контроль над человеком, и мой эксперимент говорит об этом же... Это ужасно.

- Увы, это так. Особенно учитывая явления "развитого" терроризма. И я не исключаю, что уровень жестокости и насилия будет только возрастать. Именно поэтому люди каждой страны имеют право и должны знать, что делает их правительство.

- Я придерживаюсь оптимизма, так как верю, что человеческая натура склонна не только к жестокости и насилию, но и к героизму, что подтверждают и настоящие дни, и история. В своей книге "Эффект Люцифера", которая должна выйти в марте 2007 года, я много страниц посвящаю проблеме героизма. Особенно меня интересует "повседневный" героизм. Есть те, кто сделал подвиг своей профессией, типа Махатмы Ганди или Мартина Лютера Кинга. Но есть и обычные люди, которые живут обычной жизнью, но в некоторый момент они бросают вызов жестокой силе ситуации. Вот такие герои интересуют меня больше всего.

- Мне нравится жить среди идей и открытий. Я люблю своих студентов. Политика же - всего лишь компромисс. Политический деятель должен все время угождать большинству. Я не хочу быть таким.

- Вообще, прошлое - хороший предсказатель будущего. Но это касается только стабильных состояний общества. Если речь идет о таких драматических переменах, которые происходили и происходят в странах бывшего СССР, то прошлое человека ает маленькую роль. На основании того, кем был человек, что он сделал, практически не возможно ничего предсказывать. Изменился социальный контекст, изменилось поведение человека. Уроки социальной психологии подсказывают нам, что власть ситуации может превратить человека в кого угодно - в мать Терезу или в Адольфа Гитлера.

СПРАВКА: Филип Зимбардо - самый известный из ныне живущих социальных психологов. Пожалуй, сложно найти учебник по психологии или социологии, где бы ни упоминался его "Стэндфордский тюремный эксперимент".

Петр Рахманов, Григорий Тарасевич, "НРС" (Европа-СНГ)