Саммит принес очень мало дострижений – мнение американских политологов

От редакции

Недаром говорят: «Сколько людей – столько мнений». Тем более, если тема для обсуждения отличается особой щепетильностью. Саммит «Большой Восьмерки» повлек за собой волну аналитических рассуждений. Наиболее критично к прошедшему саммиту отнеслись американцы. Оно и понятно – геополитическое соперничество с Россией стало официальной идеологией властей США. На тему результатов саммита корреспондент «Голоса Америки» Ирина Озовская беседует с американскими политологами и научными деятелями.

Русская редакция «Голоса Америки» попросила прокомментировать результаты саммита «Большой восьмерки» сотрудника Гудзоновского института, автора книг «Век безумия» и «Тьма на рассвете» Дэвида Саттера, и сотрудника Международного института экономики, автора множества работ по российской экономике и политике Андерса Ослунда.

Инна Озовская: Давайте подведем некоторые итоги петербургского саммита. Чем, с вашей точки зрения, он был примечателен? Каковы его главные достижения?

Андерс Ослунд: На мой взгляд, саммит принес очень мало достижений. Было зачитано множество заявлений, в основном, совсем пустых. Судите сами. По «восьмерке», а также по двустороннему сотрудничеству между Америкой и Россией – ничего. Мы ожидали каких-то программных вещей по энергетической безопасности, но и там, в принципе, ничего. Так, общие декларации. Протокол о вступлении России в ВТО – не получилось. Россия объявила себя участницей Штокманского проекта по эксплуатации газа в Баренцевом море – и снова ничего. По сотрудничеству в области ядерной энергии - никакого соглашение. Характерно, что в ведущих газетах Америки и Европы саммит ушел с первых полос, что я считаю уникальным. И это лишнее свидетельство, что мы можем сразу забыть об этом событии.

И.О.: Доктор Саттер, Вы не считаете такую оценку саммита слишком критичной? В конце концов был выпущен ряд общих заявлений, в том числе по Ирану, приняты двенадцать документов по основным вопросам повестки дня, включая энергетическую безопасность, борьбу с пандемиями инфекционных заболеваний и улучшение образования в мире.

Дэвид Саттер: Ну, они могли бы принять еще сотни документов и соглашений. Самое главное – в чем они состоят? А тут очень мало прогресса. Тем не менее я не могу согласиться с коллегой, что на саммите не было никаких достижений. Для российской стороны они были. Сам факт того, что лидеры ведущих стран мира собрались в Санкт-Петербурге, что они фактически признали руководство России, по крайней мере временно, в этой организации, имеет для Кремля огромное значение. Ведь Россия не должна быть ом этого клуба, учитывая что происходит в стране. Советские руководители обожали такие пустые встречи. Они любили символику, потому что хотели числиться частью мирового сообщества, не соблюдая при этом правил этого сообщества. Нечто подобное происходило в Константиновском дворце. Русские всех принимали, кормили и поили, по сути ничего не сделав для того, чтобы заслужить это право.

И.О.: Вы сказали, что мировая печать практически не освещала саммит. Но, думаю, вы согласитесь, что в значительной степени это объясняется эскалацией насилия на Ближнем Востоке. Участники выпустили общее заявление по этому вопросу. Как вы воспринимаете значимость этого заявления, и, второе, действительно ли оно отражает общность позиций в отношении ближневосточного кризиса?

А.О.: Это - типичная позиция, которой следовало ожидать от лидеров государств, ведущих свою отдельную политику. В заявлении нет ничего нового и конструктивного. Когда премьер-министр Блэр говорит, что надо послать иностранные войска в Ливан, он не упоминает, что там уже находятся две тысячи ооновских миротворцев. То есть, это уже пробовали, и это ничего не дало.

И.О.: Президент Путин заявил, что «да, конечно, похищать солдат нехорошо, но у Израиля, скорей всего, есть и другие цели». Насколько такое суждение укладывается в позицию США и европейских стран?

Д.С.: По-моему, намек на другие цели лишний раз показывает, что Россия не будет добросовестно участвовать в попытках урегулирования ситуации в регионе. Возьмите совместное заявление по Ирану: оно обошло главное - вопрос санкций. Сказать, что мы против создания Ираном ядерного потенциала, мало. Куда важнее – что мы будем делать? В такой момент Россия могла бы показать миру готовность сотрудничать в стабилизации ситуации, но она уклонилась от такой возможности. И подобных примеров немало.

И.О.: Как вы знаете, президент Буш покинул Санкт-Петербург неожиданно, не приняв участия в заключительной пресс-конференции, не сделав заявления по окончании саммита, не сфотографировавшись со всеми на память. Чем вы объясняете это?

А.О.: Думаю, он рассердился. И у него были для это веские причины. Первая – провал переговоров о вступлении России в ВТО. Российская сторона думала, что тут замешана исключительно политика, и не поняла, что речь идет о реальных коммерческих интересах, и что президент США не может делать таких подарков другу Владимиру. Это одно. Другое, я думаю, он действительно обиделся на слова Путина о том, что Россия не хочет такой демократии, как в Ираке. Зачем было поднимать президента США на смех? Это мелко...

ELCOMART Международная жизнь