Основные политические силы страны начинают определяться с союзниками на предстоящих парламентских выборах. Затишье наблюдается лишь на оппозиционном фронте. Один из лидеров СДПУ(о) Нестор Шуфрич открыл корреспонденту "СН" тайну воцарившейся тишины.

- Во-первых, о том, что социал-демократы будут объединяться с БЮТ, никто никогда не говорил! Один раз в интервью Виктора Медведчука это было сказано как шутка. Я понимаю желание многих вытягивать сенсации из ниоткуда, но если кто-то не может отделить иронию или сарказм от реалий, то...

- Сейчас об этом сложно говорить, но могу предположить, что, скорее всего, такого объединения не будет, и не по вине объединенных социал-демократов. Я не понимаю мотивов Партии регионов Украины. Они до июля говорили о необходимости создания единого оппозиционного фронта, потом они свою позицию меняют и заявляют о том, что "Регионам" необходимо идти на выборы самостоятельно, потом они говорят о блоке, но с партиями, которые лояльны к Виктору Ющенко, которые его или поддерживают, или "конструктивно критикуют", то есть никак не критикуют. Конечно, возникает вопрос и по поводу меморандума. У меня есть предположение, но это только предположение, что при подписании упомянутого документа было оговорено еще много дополнительных вещей... И я не исключаю, что одним из требований Банковой было заблокировать создание единого оппозиционного блока. Судя по всему, у Банковой это получилось. Мне очень жаль, что произошло именно так. Мне непонятна поддержка "Регионами" кандидатуры Юрия Еханурова. Объяснения этому факту нет и быть не может, если только за этим не стояли какие-то подковерные договоренности. Я не буду напоминать о том, что Виктора Януковича пригласили на допрос, потом он сослался на меморандум, и мгновенно было сделано заявление, что никто Януковича беспокоить не будет. В то время, как представителей нашей партии до сегодняшнего дня систематически вызывают на допросы, включая лидера. Мы не апеллируем к меморандуму не только потому, что мы его не подписывали, а потому, что считаем его некорректным в отношении тех людей, которые девять месяцев боролись и жили с надеждой, что правда будет восстановлена. К сожалению, те последствия, о которых мы предупреждали, подтвердились. В этих условиях, когда у Януковича была реальная возможность сформировать на базе парламента ответственное правительство, остановить экономический беспредел и произвол, который имеет место в стране, он пошел на договоренность с Ющенко. Почему он так сделал? Этот вопрос нужно задавать не мне. В меморандуме в основном говорится только о неприкосновенности, а где проблемы НАТО, ЕЭП, русского языка?

- У нас слишком большие идеологические противоречия с Витренко. Я сегодня не могу сказать о реальности создания блока с ней, хотя в политике ничего невозможного нет. Все будет зависеть от того, как будут развиваться события дальше, возникнет ли необходимость в единении сил для того, чтобы остановить беспредел уже сегодня, не дожидаясь парламентских выборов.

- Майдан тут ни при чем. Все процессы могут быть отрегулированы в парламенте согласно законам и Конституции Украины. Сегодня мы видим бюджетный кризис, он может повлечь за собой отставку правительства. Не думаю, что торги по продаже "Кривостали" тоже пройдут без последствий. Будем говорить откровенно: если кому-то было выгодно купить за такие деньги это предприятие, то, возможно, нашему государству было бы выгоднее оставить его себе? И я не исключаю, что мы еще столкнемся с фактами стимулирования проведения этого конкурса, в том числе и победителем. Не случайно мы слышим, что руководитель победившей в конкурсе компании встречался с Ющенко в Давосе, а после этого Ющенко жестко сказал, что "Кривосталь" будет продана. Что стояло за их разговором? Об этом можно только догадываться. Но результат есть. Подчеркиваю, что это предположение и ничего больше. Надеюсь, что это случайность, а не закономерность. Но я все равно задаю себе вопрос: почему "Кривосталь", раз уж приняли решение о реприватизации, была продана, если она могла приносить дивиденды государству?

- Давайте скажем так: не пугайте нас возможностью идти на выборы самостоятельно. Я хочу напомнить, что в 1998 году мы прошли в парламент самостоятельно, в 2002-м мы набрали почти семь процентов голосов. Кроме того, две недели назад на пресс-конференции я передал протоколы 2002 года, в которых доказывается экспертизой, что у нашей партии забирались голоса и передавались блоку "За единую Украину", просто подделывались протоколы. Я хочу также напомнить, что в 2002 году мы не баллотировались в Верховную Раду как партия власти, потому что 13 декабря 2001-го - накануне выборов - по указанию Банковой, а точнее Владимира Литвина, Виктор Медведчук был снят с должности первого вице-спикера ВР. И не случайно именно блоку Литвина переписывались голоса, отданные за СДПУ(о). Поэтому я абсолютно спокоен за то, что мы пройдем в парламент и в 2006 году. Кстати, опрос общественного мнения показывает, что около 15 процентов граждан Украины хотели бы видеть объединенных социал-демократов в парламенте и уверены, что они там будут. А будем мы идти одни или с кем-то, решится в ближайшие дни. Но еще раз подчеркиваю, что я сторонник бело-синего жесткого оппозиционного блока. Мы не должны разочаровать тех, кто выстоял с нами этот год. А то, что сегодня делает Янукович, безусловно, вызывает недоумение. Я бы не хотел, чтобы его действия вызвали разочарование.

- Некоторые политики говорят о расколе в самой партии СДПУ(о). Ходят слухи, что Леонид Кравчук поругался с Виктором Медведчуком.

- Нет, это абсолютная неправда. За что ценят нашу партию? За единство. Более того, скажу: дискуссии насчет объединения СДПУ(о) в какой-либо блок носят очень толерантный, корректный, прагматичный характер.

- Это неправда, я никогда не позволю инициировать этот вопрос. Уважение к нашему лидеру у меня максимальное. Мы с ним товарищи, друзья и соратники. Убежден, СДПУ(о) не нуждается в смене лидера.

- Вряд ли. Но большие опасения вызывает то, что "Кривосталь" была продана фактически за сумму, которая соответствует четырехлетней прибыли работы самого предприятия, причем куплена иностранной компанией. Мы пошли по худшему, на мой взгляд, пути, когда предприятие продается пусть даже за большие деньги, но все равно кому. И был отвергнут другой путь, по которому шел целый ряд государств постсоветского пространства, когда предприятия отдавались за меньшую сумму, но своему инвестору с жесткими обязательствами дальнейшего социального и производственного развития этого предприятия. Надеюсь, Mittal Steel купила "Кривосталь" не для того, чтобы продукция украинского предприятия не могла конкурировать с аналогичной продукцией, которую Mittal Steel уже производит. Все это напоминает биржевую спекуляцию, не случайно акции "Кривостали" резко пошли вверх и, возможно, Mittal Steel уже отбивает деньги, которые еще даже не заплатила. Хочу верить, что это не так, но не опасаться нельзя. Что касается самих денег, вырученных от продажи, то логично, чтобы они были направлены на возвращение сберегательных вкладов наших граждан. Думаю, сейчас для этого есть реальная возможность, и мы такой закон инициируем. Хотя еще раз подчеркиваю, что сам факт продажи, пусть даже и по такой цене, вызывает двоякую оценку.

- Они боролись. "Индустриальный союз Донбасса" принял участие в конкурсе вместе с Arcelor. Они дошли до 24,1 миллиарда гривен. Видимо, на большее не хватило возможности, хотя, уверен, Arcelor и "ИСД" были бы предпочтительнее. Но случилось то, что случилось и сейчас уже повлиять нельзя, да и, наверное, не корректно.

- Во время прошлой продажи была выбрана другая стратегия. Кроме того, какая конъюнктура была полтора года назад? Об этом сейчас сложно говорить. Была другая логика - предприятие должно остаться у украинского инвестора. Это было, наверное, правильное решение. Вокруг суммы можно, конечно, поспорить, но те социальные обязательства, которыми были "обвешаны" предыдущие покупатели, более суровы и с социальной точки зрения более весомы, чем нынешние.

- Я против неприкосновенности, включая депутатов Верховной Рады и самого Президента. Я голосовал за утверждение результатов референдума, в том числе и о снятии неприкосновенности, но соответствующий закон не набрал необходимых трехсот голосов. Если я не ошибаюсь, это было в начале 2001 года. Безусловно, в правовом государстве такая неприкосновенность не нужна. Она пагубна. Сегодня же, когда закон никем не воспринимается, когда нет верховенства права, когда Конституция, мягко говоря, не принимается во внимание, должны быть люди, которые без страха за критику власти могли бы бороться с произволом. Поэтому вопрос очень противоречивый, хотя я за этот закон не голосовал.

 

Євгенія Коваленко, "Столичные новости"