Пьер Ришар: Клоуны всегда возвращаются

Неувядаемый Пьер Ришар ает в комедии "Пьер и сын", которая с огромным успехом идет в парижском "Театре Варьете". Он вернулся на сцену после того, как снялся в российском телефильме "Парижане", в котором исполняет роль учителя труда в маленькой деревушке под Тамбовом.

Его рабочий кабинет украшает портрет, выполненный известным российским художником Сергеем Чапеком. На столе стоит бюст самого Ришара, изваянный неизвестным русским скульптором. "Высокий блондин" намерен снова вернуться в Россию для съемок ленты, в которой ему предложили роль Деда Мороза. Об этом и многом другом Пьер Ришар рассказал в ЭКСКЛЮЗИВНОМ интервью еженедельнику "Новое русское слово" (Европа-СНГ).

- Я уверен, что с русскими у меня есть иррациональная духовная ь. Французы в подавляющем своем большинстве сухие прагматики, а на мой характер, наверняка, повлияла итальянская кровь моего деда, - так начинает наш разговор актер, любимый на всем постсоветском пространстве.

- Месье Ришар! Вы и в 72 года каждый день выходите на сцену. Не надоело ли вам всю жизнь смешить людей?

- Я вернулся на сцену ради собственного удовольствия. Для меня это забава. Я обожаю ать и наблюдать, как 800 человек реагируют на каждое мое слово, на каждый мой жест. Я заражен театральным вирусом до конца моих дней. Смех зрителей - это мой тик, без которого я погибну. Ничто другое - даже ь - не может привести меня в состояние такой эйфории.

- Не собираетесь ли вы, подобно Мольеру, умереть на сцене?

- Почему бы и нет? Но не сразу, а как можно позднее. Уж лучше умереть на сцене, чем на больничной койке.

- Вы еще не потеряли надежду сыграть короля Лира? Каким же будет ваш Лир?

- Я не стану изображать его старым клоуном. Он трагический герой. К сожалению, во мне видят только шута. А моя последняя роль в кино совсем не комическая. В новом триллере молодого режиссера Эрика Барбье я аю адвоката. Да и вообще в последние годы я сыграл немало драматических ролей - как, например, в телефильме "Без семьи", поставленному по знаменитому роману Гектора Мало. Но неожиданно для самого себя, когда я вернулся в театр, мне снова захотелось ать смешных персонажей. Я было потерял к ним вкус, но следующие два моих фильма будут, несомненно, комедиями.

- Сегодня вы смеетесь, когда смотрите свои старые ленты?

- Раньше я их никогда не пересматривал, а сейчас делаю это с удовольствием. Наверное, с годами я стал снисходительнее по отношению к самому себе. Теперь мне кажется, что и в молодые годы я был не безнадежно плох.

- Если не ошибаюсь, вы аристократических кровей, но ваш отец промотал свое состояние?

- У меня такое впечатление, что в нашем роду одно поколение трудится, а следующее - проедает накопленное. Мой дед был очень богатым человеком и сколотил состояние - он был сталелитейным магнатом на севере Франции. Мой же отец все его деньги спустил. Я снова разбогател, и мне кажется, что мои сыновья, в свою очередь, все потратят... Нет, я, конечно, шучу. Они трудяги: один - саксофонист, другой - контрабасист. И чтобы заработать на жизнь, ают в разных оркестрах и даже сочиняют музыку для фильмов. Денег они зарабатывают не так много, но у меня не просят.

- Еще до того, как вы стали кинозвездой, выдающийся хореограф Морис Бежар приглашал вас в свою балетную труппу...

- Конечно, тогда я был гораздо моложе. И, как говорят, имел все данные, чтобы стать танцором. А Морис Бежар искал актеров, которые могли бы танцевать. До меня он уже просмотрел 300 человек, которые ему не подошли, и ко мне он сначала отнесся очень холодно, спросив: "А вы разве умеете танцевать?" В течение 10 минут я перед ним на сцене вытворял черт знает что, но был настолько гибок, что Бежар решил меня взять. Но в тот же день меня пригласил к себе знаменитый шансонье Жорж Брассанс. Уйти к Бежару было бы предательством, и я отказался от балетной карьеры. Так я попал к Брассансу.

- В жизни вы покоритель женских сердец? В коридорах вашего офиса я встретил нескольких красоток.

- Нет. Настоящий сердцеед - это Ален Делон. Роли Казановы или Дон Жуана не для меня. И мне в жизни удавалось кое-кого ять, но я никогда не превращал это в систему. Я чего-то добивался не потому, что был красив, а потому, что обладал каким-то шармом. Правда, мне всегда нужно было время, чтобы показать, какой я трогательный, очаровательный и забавный.

- Вы фаталист, оптимист или пессимист?

- Я считаю себя жизнерадостным пессимистом. К себе самому отношусь вполне оптимистично, но весьма пессимистично - к будущему моих сыновей и внуков, которых у меня пять. Причин тому в избытке. Окружающая среда отравляется, озоновый слой становится все тоньше, планета разогревается. Распространение атома грозит новым Чернобылем. Повсюду в мире не затихают конфликты.

- Вы в молодости были революционером-иком, поклонялись Че Геваре и даже сняли о нем фильм...

- Совсем нет. В моем случае все было наоборот. В молодости я был правым, а с годами полевел. Но при этом я никогда лично не участвовал ни в каких политических баталиях. Однажды, правда, снял фильм на Кубе, посвященный Че Геваре. Сегодня я точно знаю, что не принадлежу к правым, но стал ли я от этого левым? Я не состою ни в какой партии, не занимаюсь политической деятельностью и с огромным недоверием отношусь к политикам. Со времен императора Нерона известно, что власть развращает.

- Европейское кино проало по всем статьям битву американскому кино. В чем причины успеха заокеанских режиссеров - они умнее, талантливее, богаче?

- Прежде всего, потому что у них больше денег. Делая фильм за сотни миллионов долларов, они могут позволить себе истратить огромные суммы и на рекламу. Главное же в том, что американское кино рассказывает историю, предназначенную для широкой публики, а французское - зачастую только для узкого круга. Наш кинематограф в какой-то мере оторвался от зрителя, оказался слишком элитарным, интеллектуальным. Почти исчезли ленты, предназначенные для широких масс, которые в прошлом постоянно подвергались разносам со стороны наших критиков. Они тем самым здорово навредили нашему кино. Но и у нас порой бывают неплохие фильмы.

- Как вам удалось сохранить такую отличную форму в 72 года?

- Я никогда не стремился быть долгожителем, но продолжаю заниматься спортом, совсем мало курю, и все это делаю не по какому-то расчету, а потому что мне так нравится.

- Политики, деятели шоу-бизнеса и мира кино увлеклись астрологией, лками, предсказаниями ясновидящих... А вы?

- Гороскопов я не читаю. Многие мои друзья обращаются к услугам ясновидящих, но я не хочу, чтобы мне предсказывали, что со мной случится. Это меня пугало бы. Если бы мне предсказали что-то очень хорошее, я бы скорее не поверил, а если плохое, то начал бы беспокоиться. Поэтому я никогда не показываю лкам свою руку, ибо боюсь, что они увидят что-нибудь для меня страшное.

- Вы однажды приезжали в Москву со своими сыновьями. С тех пор семейный подряд распался?

- Мои сыновья - джазисты, а я просто оказывал им мую поддержку. Не могу сказать, что их выступление в России стало знаменательным событием. Теперь они дают концерты в Париже, но уже без меня.

- Согласились бы вы провести несколько лет в России?

- Я бы с удовольствием провел на съемках в Москве или Петербурге 3-4 месяца, но едва ли остался бы там на всю оставшуюся жизнь. Месяц пожил бы даже в Тамбове. Но коротать свой век хочу все-таки в Париже. Меня слишком многое связывает с Францией - включая семейные узы.

- Труднее быть русским или французским актером?

- Актером трудно быть везде. Я не имею в виду себя - я всю жизнь был везунчиком. Но от безработицы сегодня страдают многие французские актеры - и молодые, и старые.

- Приходилось ли вам сомневаться в своем таланте?

- Я во всем сомневался и сомневаюсь. Но это не помешало мне пить счастливую жизнь.

Юрий Коваленко, специально для "НРС" (Европа-СНГ)