В ближайшее воскресенье, 27 ноября, в Чеченской республике пройдут выборы в республиканский двухпалатный парламент. После этого формально завершится создание основных органов власти, предусмотренных Конституцией, принятой в марте 2003 года на всенародном референдуме, когда чеченцы объявили свою республику неотъемлемой частью России.

Отвлекаясь от перипетий избирательной гонки (итоги станут известны уже совсем скоро, причем мало кто сомневается, что пропрезидентская «Единая Россия» и поддержанные ею кандидаты займут большинство мест в обеих палатах), можно сказать, что Чеченская республика действительно движется к тому, чтобы в политическом смысле стать обычным субъектом Российской Федерации, как это пообещал полтора года назад чеченский президент Алу Алханов, вступая в должность.

Точнее, Чечня становится обычным кавказским субъектом РФ – если смотреть на число терактов и вооруженных стычек между федералами и теми, кого в России называют террористами. Более того, республика подчас выглядит спокойнее, чем соседние Дагестан, Ингушетия или Кабардино-Балкария, где этой осенью была отражена массированная атака на столичный город Нальчик и было уничтожено около сотни боевиков.

У Чечни есть даже преимущество перед северокавказскими соседями. Благодаря жесткой политике властей здесь уже не получает широкого распространения ваххабизм, а тем более – религиозный экстремизм, связанный с завезенной из Саудовской Аравии террористической версией этого течения в исламе. Как выяснилось вскоре после нападения на Нальчик, среди его участников были местные жители, причем не маргиналы, а студенты городских вузов, объединившиеся вокруг ваххабитского джамаата, как утверждают в городе, «дети из хороших семей». В Чечне активная, часто вооруженная борьба с ваххабитами началась еще в 1999 году, и о терпимости к ваххабизму, как в Кабардино-Балкарии, речь давно не шла. Если сегодня можно говорить о какой-то чеченской государственной идеологии, то антиваххабизм, наряду с нацеленностью на союз с Россией и борьбу с терроризмом, является его важнейшей составной частью.

 

Показательно: для того чтобы на всю страну заявить о недопустимости присутствия ваххабитов в будущем парламенте, авторитетные чеченские политики и религиозные деятели даже организовывали пресс-конференции в Москве.

Очевидно, что от будущего парламента Чечни стоит ожидать еще более громких заявлений против исламского экстремизма, причем адресованных уже не только российской аудитории, но всему миру, в том числе исламской его части.

Кроме непривычной работы над созданием республиканского законодательства (все годы экономических и политических реформ в России, когда здесь постоянно менялось законодательство, Чечня жила почти без какого-либо писаного права), чеченскому парламенту предстоит ежегодно принимать республиканский бюджет и организовывать контроль над его исполнением. Вопрос об источниках чеченского бюджета до сих пор не решен. Добавятся ли к трансфертам из Москвы средства от эксплуатации республиканских природных ресурсов, прежде всего нефти, к чему давно призывала чеченская сторона? Еще предыдущий президент республики Ахмад Кадыров, погибший в результате теракта в прошлом году, анонсировал совместный с Москвой план политического урегулирования в республике, заключительным этапом которого являлось заключение десятилетнего договора между Российской Федерацией и Чечней, и в нем фиксировались бы исключительные права республики на эксплуатацию ее недр. Средства от этого предполагалось направлять на восстановление разрушенного в результате войны жилья, инфраструктуры, создание новых предприятий и рабочих мест.

После долгих согласований, сокращений и изъятий, проект будущего договора дошел до Москвы и готовится к подписанию в начале будущего года. Однако в нынешнем виде это чисто политический, декларативный документ. Вопрос о недрах, если вообще будет решаться, то только на уровне межправительственных соглашений, а вот когда появятся они и какими будут, пока непонятно. Вероятно, чеченский парламент попытается ускорить прояснение этого вопроса.

Юрий Филиппов, РИА Новости